КНИГА 1.

ПОДВОДНИКИ ПРИ ИСПОЛНЕНИИ ВОИНСКОГО ДОЛГА.

 

«У России только два союзника – ее армия и флот».

Император Александр 111.

ЧАСТЬ 1.

Глава:

ПРОЩАНИЕ С СМП.

На архангельском севере в декабре полярная ночь тянется почти круглосуточно и утреннего рассвета не бывает.  Приход утра определяется по часам. Территорию Северного машиностроительного предприятия, цеха, строения, доки, причалы и корпуса атомных подводных лодок освещают прожектора и фонари, установленные на мачтах, столбах и фасадах зданий. Их выключают с 12.00 до 15.00 с наступлением сумрачного дня, больше похожего на тусклый рассвет.

С восьми утра замполит Николай Петрович Бужков на корабле был самым занятым. Он -  выше среднего роста, с открытым лицом и вздернутым носом, поджарый -  не обзавелся еще благополучным выпуклым животиком. Надетая «канадка» малость мала, ему не по росту, и кисти рук в огромных кожаных рукавицах вылезали из рукавов, отчего руки казались длиннее, и он ими размахивал, как веслами.

А ему было из-за чего размахивать руками в это утро. Он подкреплял жестами команды, которыми организовывал работу своих подчиненных – мичмана и четырех матросов, спускавших на концах в ракетную шахту всяческое деревянное оборудование по наглядной агитации: стенды, витрины, фанеру, доски, простую мебель для обустройства ленинской комнаты и казармы. Все было сделано в мебельном цехе на судостроительном заводе в соответствии с пунктами построечных ведомостей атомной подводной лодки. Всякие последующие дополнения, изменения и улучшения в эскизах наглядной агитации после подписания акта приемки АПЛ флотом производились администрацией «деревянного», так называли мебельный цех, просто из уважения к замполиту, т.к. нельзя было отказать заместителю командира атомного подводного ракетоносца, закончившего постройку, морские испытания и теперь уходящего в этот знаменательный день к постоянному месту базирования на Северный флот в губу Сайда Кольского залива – ВМБ Гаджиево.

Некоторые сверхплановые поделки Николай Петрович обговаривал лично с мастером, награждая его за оказанную помощь бутылкой корабельного спирта. В заслугу замполиту надо сказать, что к такому товарообмену он прибегал редко и исключительно при необходимости, когда другого пути не предвиделось. Его натура не была отягощена стяжательством ради личного обогащения, и все, что им делалось, направлено было на обустройство подводной лодки и будущей казармы на благо экипажа. Заметим, что такие люди редки, особенно, из категории политработников. Из песни слова не выкинешь,  Николай Петрович был бескорыстен. Экипаж лодки – его семья, настоящая семья – жена и сын к месту службы мужа и отца приезжать не хотели. Когда Бужков убыл служить на Северный флот, жена из коммунальной ленинградской квартиры сразу перебралась в Москву к родителям. Работала она в модном салоне красоты и ее интересы были далеки от флотских забот мужа. Дед и баба возились с внуком, их дочь не обременяла себя воспоминаниями о муже.  Муж – флотский офицер – при возможности навещал свою семью в Москве.  Но эти нечастые посещения, вероятно, не доставляли удовольствия жене и ее родителям. Семья существовала при раздельных интересах мужа и жены, не вызывающих у обеих привязанности друг к другу. Семейные отношения дали трещину. И если даже представлялась возможность, Николай Петрович с неохотой ехал в Москву, лишь ради сына.

Замполит бегал с ракетной палубы на пирс и обратно. Ему было не холодно, даже жарко, не так, как вахтенному с автоматом в тулупе у трапа. Матрос косо посматривал на замполита и, видимо, не одобрял его суету. Может в голове у матроса шевелились такие мысли: «Все-таки замполит атомохода, капитан 2 ранга, а бегает, как лейтенант! Или нет лейтенантов на лодке? Можно было бы поручить одному из них эту погрузку».

Стропальщик и моряки на стенке грузили в сетку поделки наглядной агитации, и крановщик подавал ее к ракетным шахтам. В словах замполита Бужкова, обращаемых к стропальщику и матросам, чувствовалась забота о том, чтобы погрузить деревянные конструкции, не сломав и не попортив их, иначе привезешь на север одни дрова. За аккуратную работу крановщику и стропальщику была обещана бутылка «шила» - спирта.

Боцман с рулевыми крепили на верхней палубе за рубкой несколько ящиков с оконными стеклами. Замполит Бужков продолжал руководить на ракетной палубе, загружая шахты до краев деревянными стендами, стульями, табуретами, столами, оргстеклом и многим другим, что должно пригодиться. При приходе лодки в Гаджиево в политотделе соединения сразу спросят: «Что привез и сколько? Принесешь в политотдел столько-то!» На лишние уговоры там тратить времени не будут, принесешь – и точка, а авторитет замполита Бужкова, его дальнейшая служба и продвижение по ней будут в прямой зависимости от того, как поладишь с политотделом и сколько отдашь из привезенных материалов. Замполит имел конкретную мечту: возвратиться преподавателем в ВМА в Ленинград. В академии он окончил аспирантуру, защитил кандидатскую диссертацию по Клаузевицу. В Военно-морской академии остался наставник, профессор, который обещал помочь в возвращении. Бужков только теперь понял, что он свалял дурака: его добровольное желание пойти на флот за приобретением опыта живой замполитовской работы  - было глупостью, подвигом Дон Кихота. Преподавателю политпросвещения в академии такой опыт совершенно не нужен. Замполитовского опыта он уже набрался, как он считал, пора возвращаться в академию и продолжать штудировать наследие воинствующего прусского генерала 19 века.

Перспектива флотской политотдельской службы его не прельщала, достаточно записать в служебный формуляр, что он приобрел опыт политической работы на ракетном подводном крейсере, чтобы затуманивать мозги слушателям рассказами о романтических днях подводной службы и не где-нибудь, а на самом героическом – Северном флоте. Мечты о творческой преподавательской деятельности совсем подкосили волю Николая Петровича в желании строить отношения с начальством принципиально и гордо. «А, пропади все пропадом, - думал Бужков, - Все сделаю, лишь бы скорее уехать от этих бесконечных полярных ночей, службы на нервах, риска подводного плавания, ответственности за все и вся. При любых неприятностях, случавшихся на экипаже, бываешь постоянно крайним!»

Входные люки первого и девятого отсеков отдраены. Через них непрерывно спускали всякие грузы внутрь лодки. Командиры боевых частей, помощник командира, мичман-интендант и другие взбегали на палубу лодки, за ними что-то тащили матросы, спускали в люки, а начальники снова бежали и исчезали в заводских постройках, цехах и складах. Шли последние часы стоянки АПЛ у заводской стенки, когда еще можно что-то взять на предприятии про запас.

***

 

Сегодня 29 декабря. До нового года осталось три дня. Времени на погрузку отводилось до обеда, а в 14 часов командир атомохода приказал начать приготовление лодки к выходу в море, хотя ГЭУ уже как шесть часов введена в действие и вахта в БЧ-5 несется по готовности №2 надводная.

Погода стояла морозная и вьюжная. Лед на акватории заводского ковша и в канале, ведущему к незамерзающему морю,  уже несколько раз крошился буксирами-ледоколами. В эти три дня завершался годовой план Северного машиностроительного предприятия – очередная АПЛ сдана Северному флоту и покидала заводской причал, перебазировалась к постоянному месту дислокации в Кольский залив. И неважно, что еще не закрыты 22 пункта построечных и испытательных ведомостей, главное – подписан акт передачи АПЛ Северному флоту. Государственная приемка ВМФ приняла АПЛ в состав флота с 22 пунктами замечаний, которые должны быть устранены в течение месяца рабочими завода по месту постоянного базирования АПЛ в поселке Гаджиево.

Администрации завода сегодня, во что бы то ни стало, надо оттолкнуть АПЛ от заводского пирса, чтобы она перешла на Северный флот еще в этом году. От этого зависят и премии, и дотации, и грамоты, и награды с личным уважением министра среднего машиностроения для всего персонала завода, в чьем ведении находилось северное кораблестроительное предприятие. Поэтому заводчане готовы отдать экипажу все, что они попросят, лишь бы отдали швартовы и отошли от стенки завода и поскорее убрались с акватории порта города Северодвинска. Тогда в Москву полетит телеграмма об успешном  завершении трудового года, очередной победе планового социализма, пополнении Северного флота очередным разящим подводным ракетоносцем, что не маловажно в «холодном» противостоянии обнаглевшему империализму.

 

***

 

В центральном посту лодки в командирском кресле, еще обтянутом транспортировочной полиэтиленовой пленкой, забылся в полудремоте старший помощник командира Борис Михайлович Жаров. Со вчерашнего дня он не ложился отдыхать и даже не заходил в свою каюту во втором отсеке, а всю ночь грузил в ракетные шахты (специально подготовленные личным составом БЧ-2) тяжелое имущество: трубы, доски, деревянный брус, мешки с цементом, бидоны с краской и многое другое, что должно быть в шахте внизу, а сверху утром замполит начал грузить легкие деревянные конструкции наглядной агитации. Старпом, конечно, грузил не сам, а под его руководством команда из мичманов и матросов с помощью портального крана наполняла стройматериалами четыре шахты. За ударную работу крановщик и стропальщик ночной смены были вознаграждены, как всегда, бутылкой спирта, а мичмана и матросы разошлись по лодочным каютам и отдыхали до обеда.

Старпом с утра передал дело по загрузке ракетных шахт в руки замполита, а сам еще обегал некоторые цеха и склады, с администрацией которых надо было попрощаться. Негоже уходить от пирса по-английски – незаметно, не попрощавшись. Необходимо еще раз заверить друзей-заводчан в самых лучших чувствах к ним и закрепить дружеские отношения крепким прощальным рукопожатием. Кто знает, божьи пути неисповедимы, может через некоторое время на завод придется вернуться командиром вновь строящейся АПЛ.

Мысль о командирстве у старпома Жарова была первостепенной в его подводной карьере.

Не стоило бы «городить огород», выкладываться на службе, если не ставить перед собой этой заветной цели. С лейтенанта в плавсоставе пройти по ступенькам карьеры от командира группы штурманской боевой части до старшего помощника командира атомного подводного ракетоносца стратегического назначения и в дальнейшей службе не стать командиром – для старпома это было бы крушением жизненных помыслов. Как стрелка компаса упрямо указывает на северный полюс, так и старпом выбрал направление в жизни и службе – стать командиром АПЛ. Но у старпома Жарова эта цель – не патологическая одержимость к власти над подчиненными, а осознанное стремление к повышению в должности, другого пути  для него не было. Быть командиром РПКСН не только ответственно и почетно, но и огромное напряжение человеческой настойчивости. Служба на подводных лодках – риск и мужество, противоборство с наиболее строптивой и непокорной стихией – морем.

Не менее получаса старпом, не раздеваясь – в шапке, «канадке», стеганных утепленных брюках, походных сапогах, дремлет в командирском кресле. Члены экипажа старались его не тревожить, если даже есть насущные вопросы, понимая, что через час-полтора старпом поднимется на мостик, и начнет руководить приготовлением корабля к бою и походу. В ходе приготовления надо проверить каждый отсек, надстройку и получить доклады от всех командиров боевых частей и служб о готовности их к выходу в море, о полном наличии личного состава на борту. С момента отхода лодки от пирса старпому стоять на мостике и репетовать команды командира АПЛ в ЦП на изменение хода и курса, получать доклады из ЦП об осмотре отсеков, внутренней обстановке по громкоговорящей связи «Мостик – ЦП». И сколько стоять на мостике и когда удастся сойти в низ – неизвестно, будет так, как решит командир АПЛ.

Третий год капитан 2 ранга Жаров исполнял должность старшего помощника командира на этом подводном ракетоносце, сразу же после окончания Высших офицерских классов в Ленинграде. Не хотелось идти на флот на атомные лодки первого поколения, попросился на новую технику. Представитель Управления кадров ВМФ согласился с желанием (в то время) капитана 3 ранга Жарова. И пошел старпом по «большому кругу»: формирование экипажа на Северном флоте в том соединении, где раньше служил помощником командира атомной подводной лодки; обучение экипажа в учебном центре; стажировка экипажа в соединении, куда должна была прибыть построенная АПЛ; постройка АПЛ на судостроительном заводе и морские испытания подводного ракетоносца на Белом море. Все эти этапы деятельности экипажа пришлось возглавлять старпому одному, не было командира АПЛ. Командир АПЛ уехал в командировку на Кубу с началом формирования экипажа и к прежнему месту службы не вернулся. Новый командир назначен недавно, месяц с небольшим, перед началом ходовых испытаний АПЛ. Старпом же большую часть времени постройки корабля был командиром и старпомом одновременно.

Впереди у старшего помощника наиболее важный этап в службе: ввод лодки в первую линию боевого ядра флота. Надо пройти трудный путь отработки задач №1, 2, 3 по «Курсу боевой подготовки атомных подводных лодок», а затем совершить автономное плавание на боевую службу. На этом, как считает командование, замыкается «большой круг» - стандартный вариант ввода в боевой состав флота подводной лодки после постройки.

Для АПЛ, на которой служил старший помощник Жаров, предстояли большие плавания. Сначала АПЛ строилась как пятый серийный корпус, но потом ее оборудовали новейшим навигационным комплексом, который предполагалось испытывать на всех широтах мирового океана. Планировалось плавание подо льдами Арктики с походом на Северный полюс, с ракетными стрельбами из разных районов плавания. Так подводный ракетный крейсер стал головным по навигационной аппаратуре и ему ставились испытательные задачи при плавании более широкие, чем обычной серийной подводной лодке.

Вернемся к старшему помощнику командира капитану 2 ранга Борису Михайловичу Жарову, забывшемуся в полусне в командирском кресле в ЦП. Что было в его внешности примечательного? Да, ничего! Он сам говорил, что он - самый заурядный человек, но человек долга. Упорен в достижении поставленной цели, пунктуален, как немец, данное слово или обещание выполнял, чего бы это ему не стоило. Любил порядок и организованность во всяком деле, что и требовал от своих подчиненных. С человеком, о котором говорили, что он талантлив или «имеет характер» относился с предубеждением: на флоте трудно определить – талантлив ли человек или «имеет характер», все «причесаны» по должностям и званиям, а ценность военного человека определяется соответствием его поведения военному долгу, подчинению уставу и исполнению инструкций по роду службы.

Жаров усов не носил, как командир лодки, у которого они пышно уложены по щекам благодаря ежедневным ухаживаниям. Лицо у Жарова красное, обветренное морозным воздухом, какое бывает у белотелых людей. Нос не длинный и не короткий. Щеки, теперь не бритые, поросли светлой золотистой щетиной, подбородок, по которому обычно судят об упрямстве мужчины, округлой формы. Но, надо заметить, что упрямство совсем не считается упорством, о котором мы говорили, и которое имелось у старпома. Глаза серо-голубые, а веки покрасневшие, воспаленные от соленого морского ветра, что является хронической болезнью моряков, стоящих на вахте на открытых мостиках кораблей.  Старпом – среднего роста, как раз такого, который наиболее подходящ для подводника. Что еще добавить к внешнему облику Бориса Михайловича? Пожалуй, нечего! А к внутреннему добавим: он был не алчен, не жаден. Во главу отношений с людьми ставил самое важное качество характера – человечность, уважение к личности, как говорится, сам жил и другим жить давал. Флотскую службу нес не за страх, а на совесть, что и требовал от своих подчиненных. Врос в службу всем своим существом, и если романтично выразиться,  флотскую службу любил за то, что ей посвящали свою жизнь настоящие мужчины. В общении с людьми был открыт, но сходился с ними, не позволяя фамильярности. Спиртное употреблял умеренно, после выпитого болела голова, и похмелье было болезненным. Привычки опохмеляться не имел, и считал, что запойными пьяницами становятся те люди, кто опохмеляется.

Женился сразу после окончания Военно-морского училища, как большинство его товарищей. Считалось, что на север ехать надо с верной подругой. Семья была немногочисленной – жена и сын всегда находились при нем. Жена приспособилась к частым переездам, считала своим долгом помогать в службе мужу, в далеких северных гарнизонах крепить обороноспособность страны, как большинство флотских жен. Совсем недавно он их отправил в Ленинград к родителям, и там они готовились к скорому переезду в северный военный городок, где уже раньше бывали.

 

***

 

Погрузка различного строительного материала в ракетные шахты подводной лодки имеет свою предысторию. Об этом стоит рассказать.

Когда военные строители (других на севере нет) строят очередную морскую базу для подводных лодок, кроме стационарных и плавучих пирсов на акватории бухты нет ничего. На берегу тоже. Подгоняют плавбазы и на них расселяют экипажи подводников. Командование докладывает наверх, что организована еще одна ВМБ. Уж потом,  постепенно на берегу ставятся коробки зданий для штаба, береговой базы, складских помещений и т.д. без  всякой инфраструктуры. Все делается и переделывается потом без всякого плана, а по возможности. Следующий этап строительства: возведение казарм для экипажей ПЛ и жилых домов для военнослужащих. Чтобы обустроиться в таких ВМБ, нужно еще много терпения, еще больше всяких строительных материалов, которых командованию объединений и соединений не дают. Наверху считают, что командование объединений и соединений командует лодками и занимается боевой подготовкой экипажей, но не хозяйственными вопросами. Наверху, мне кажется, мнение такое: им все построили и они должны быть довольны. А получается все наоборот. Командующие флотилий и командиры дивизий, политорганы, командиры подводных лодок и замполиты прежде всего занимаются хозяйством: обустройством казарм, продпищеблоков, постройкой гаражей для автотранспорта, вводом в действие котельных и ремонтом тепловых трасс, прокладкой и асфальтированием дорог по военному городку, бетонированием причальной полосы, возведением бань для матросов (бани для населения военных городков не строили, потому что в домах для военнослужащих имелись ванны с колонками с дровяным подогревом, но дров не имелось). Никаких ремонтных подразделений нет и ремонтная служба не развита, а в ремонтные бригады назначаются моряки с экипажей ПЛ и военные строители. Эти факты стали обыденной традицией.

Но где же взять стройматериалы? У военных строителей? Они сами сидят на нищенских нормах и поставках строительного материала, и у них командованию поживиться не удавалось. Поэтому один из способов получения, если так можно сказать, строительных материалов и имущества – вывоз его на подводных лодках, выходящих из постройки и ремонта с судостроительных заводов, которые имели все в достаточной мере. Командиры подводных лодок, замполиты и старпомы правдами и неправдами, где по договоренности с администрацией завода в счет строительных и ремонтных работ, где за корабельный спирт доставали строительные материалы и вывозили их на базу по месту дислокации. Но, как можно понять, привоз на подводных лодках строительных материалов был каплей в море хозяйственных забот командования флотилий и дивизий. Какими путями доставались строительные материалы для постройки кафе для матросов, детских городков, частных гаражей и многих других построек в военных городках известно только тем, кто этим занимался, но, вряд ли, кто-то захочет быть откровенным в подобных воспоминаниях.

Что это было, воровство государственного имущества или его перераспределение? Такой вопрос никого не интересовал!  Все знали, что в России всего много, всем хватит! Плохо то, что некоторые высокопоставленные начальники переступали черту, когда у них проявлялась корысть и жадность; они начинали путать, где государственное, а где личное, и брали многое для себя. Ударить по их рукам было некому, они сами стояли у руля.  

Когда старший помощник с экипажем после учебного центра заканчивал стажировку на соединении подводных лодок и собирался убыть к месту постройки АПЛ в Северодвинск, командир дивизии – адмирал, вручил Жарову лист, на котором крупным размашистым почерком было написано «Оброк» и под заглавием – около 40 пунктов наименований строительного имущества: трубы, доски, шпалы, брус, цемент, металлические уголки и прочее, что надо привезти на лодке с выходом с завода.

Каким образом будет решен вопрос затоваривания подводной лодки на заводе, командира дивизии не интересовало. Не привезти было нельзя. В руках адмирала – твой авторитет, твоя перспектива по службе, отношение к тебе и кораблю, своевременность в присвоении очередного воинского звания, получение квартиры для семьи и получение квартир на экипаж, кандидатство на обучение в академию и повышение по службе для всех членов экипажа. Это знали все без исключения офицеры и мичманы экипажа. Иначе прослывешь нерасторопным, не заслуживающим доверия офицером, и на тебе поставят «крест».

Старшему помощнику Жарову претило попрошайничество на заводе, на которое его толкали непомерные аппетиты начальства. Как не тяготила его обуза приобретения стройматериалов, он все сделал, он все достал. Как он это сделал, как расплачивался – это его тайна. Все, что указано в «Оброке», по количеству и качеству, было тщательным образом загружено в ракетные шахты.

Заготовлены подарки и мелкие сувениры. Приготовлены медные листы, деревянный шпон различных цветов и оттенков. Среди офицеров и мичманов привилось увлечение выдалбливания или выдавливания на металлических медных пластинах различных морских и бытовых сюжетов. На досках шпоном клеили северную природу, снежные сопки, а на их фоне красовались олени с развесистыми рогами, или другая картина - по серому шпоновому морю плывет субмарина. Для автомобилистов не было лучше подарка, чем дефицитные автозапчасти или что-либо к автосервису, что тоже имелось на заводе. На доски под лак закатывались репродукции известных художников или дивные виды природы из японских календарей. Такое производство на заводе было налажено в мебельном цеху  «на широкую ногу». Экипаж запасся всякими поделками и подарками на все случаи жизни и, как увидим, не напрасно.

 

***

 

Помощник командира АПЛ – капитан-лейтенант Леонид Павлович Беленький, служба у которого вся еще впереди, по молодости худощав, черноволос, смугл, выше среднего роста, в действиях и суждениях быстр и нахален. Окружающие обращали внимание на его  вульгарную напористость и бесцеремонность в достижении цели. В свои лета он еще заблуждался в оценке своих способностей, а окружающую обстановку не анализировал. Самонадеянность не способствовала быстрым успехам в службе. Скромность он считал глупостью, а грубость принимал за силу характера, что не шло на пользу в общении с людьми. Однако, как говорится в народе, с годами перебесится, бестолочь выйдет, а толк останется. Так в дальнейшей службе у помощника Беленького и случилось – он дослужился до адмирала. А пока Леонид Павлович семьей обременен не был. На данном отрезке жизни помощник больше уделял внимания своим удовольствиям, а поиск невесты и планирование семейного счастья возложил на родителей, живущих на Валдае. «Нет статнее и надежнее в семейной жизни среднерусских валдайских красавиц», - хлопотала мать в письмах к сыну. «Приезжай в отпуск, невесты (несколько на выбор) созрели». Мать беспокоилась за сына, найдет на севере себе какую-нибудь девицу, а валдайские лучше.

 

***

 

Командиру ракетного подводного крейсера капитану 1 ранга Анатолию Ивановичу Арсентьеву около сорока лет, он статен, плотен, под пышными усами – добрая улыбка. В курсантские годы в Военно-морском училище подводного плавания Анатолий Иванович постоянно участвовал в соревнованиях по лыжам на длинные дистанции. На лыжной вылазке в Парголово под Ленинградом встретил свою будущую жену Аллу Семеновну. Она и ее семья твердили о дворянских корнях, но это не помешало крестьянскому сыну в ухаживании и скорой женитьбе на Алле. Любовь с первого взгляда крепла час от часу. На финише изнурительной марафонской лыжной гонки Алла одна полноправно вытирала сопли с подбородка своего суженного, а он ее обожал.

Первая дочка у Арсентьевых появилась при обучении папы на четвертом последнем курсе Военно-морского училища. Вторая – позже, уже на севере, когда молодая семья обосновалась в Полярном. Потом начались переезды и супруга с двумя дочерьми всегда следовала к месту службы мужа. Привязанность Анатолия Ивановича к семейному очагу всегда была примером для подчиненных, но никогда – во вред службе. Когда пришло время школьного обучения дочерей, они были отправлены в Ленинград к «дворянским» дедушке и бабушке. С тех пор дочери посещали север не часто, только в зимние каникулы.  Алла Семеновна неотрывно следовала за мужем. Теперь она без заезда к дочерям в Ленинград отправилась в Гаджиево, где квартира ими не сдавалась, т.к. предполагалось их скорое возвращение с приходом лодки к месту постоянного базирования.

В командирской деятельности капитан 1 ранга Арсентьев – добросовестен и обладает спокойным характером. В бытовые мелочи экипажа он не вникал, оставляя их на рассмотрение старпома Жарова и замполита Бужкова. В специальных знаниях Анатолий Иванович звезд с неба не хватал, к академическому образованию не стремился, к военной науке не тяготел, но имел достаточный опыт подводных плаваний и еще старпомом сдал экзамены и зачеты на допуск к самостоятельному управлению ракетным подводным крейсером. Перед выходом АПЛ на заводские ходовые испытания, находясь в командировке в штабе Северного флота, подтвердил допуск к управлению подводной лодкой 667 проекта. При прибытии на экипаж с людьми не заигрывал, познакомившись с офицерами – не фамильярничал, но относился ко всем дружески, понимая свою большую командирскую ответственность за судьбу экипажа.

С некоторых пор у Аллы Семеновны стала развиваться склонность к чрезмерному употреблению спиртного. Желание выпить наступало в длинные тоскливые полярные ночи, когда она их коротала одна без мужа и дочерей. Она не могла себя занять ничем другим, а подруг, которым она могла довериться, у нее не было.  Некоторых женщин в далеких северных гарнизонах постигала та же участь, они остановить свое падение не смогли и спивались донельзя.

Алла Семеновна в пьянстве тянула за собой мужа, который регулярно для внутреннего употребления изымал из запасов корабельного спирта определенную долю. Начинали они с завтрака, разбавляли спирт дешевыми сортами вина «Лидия, Алиготе» и другими, которого в магазинах Северодвинска было навалом. Но командира Арсентьева никогда никто не мог упрекнуть в том, что он на службе находился в подпитии. От него никогда не пахло спиртным. Он умел своим внешним видом показать окружающим бодрость (крепкий был мужчина) и никто никогда не думал, что семью командира постигла пагубная наклонность. Безмерное употребление спиртного мужа и жену Арсентьевых не беспокоило, они еще не перешли рубеж неизлечимого алкоголизма. Командир АПЛ свои служебные обязанности исполнял исправно.

 

***

 

Командир дивизии атомных ракетных крейсеров контр-адмирал Лев Исаевич Веревкин, прибывший в Северодвинск, чтобы сопровождать лодку командира Арсентьева к месту постоянного базирования, еще на борт не прибыл. Он был из тех командиров, за которым подчиненные не пошли бы без оглядки «в огонь и воду». К сожалению, беспристрастно говоря, он растерял свой авторитет среди подчиненных с подходом к адмиральскому званию и высокой командной должности.  Как он достиг этого звания и должности – уточнять не будем, но своих начальников он устраивал во всех отношениях, а мнения подчиненных они не знали и не интересовались. Подчиненные не наградили прозвищем командира дивизии, но за глаза его звали фамильярно - просто Лев Веревкин, и такое отношение  не выражалось в  должном почтении  к начальнику.  Оторвавшись от нескончаемых дел в дивизии, с приездом на Беломорскую базу Лев Веревкин попал в круговорот встреч и прощаний со старыми и новыми друзьями, прежними сослуживцами и представителями администрации судостроительного завода. Праздничный круговорот застолий затянул его до такой степени, что он потерял счет суткам, и просил командира АПЛ Арсентьева вовремя его предупредить для прибытия на лодку перед выходом с завода.

Командир дивизии прибыл на пирс, где стояла АПЛ. Командир капитан 1 ранга Арсентьев выскочил на заводскую стенку и рапортовал адмиралу о готовности АПЛ к началу приготовления для выхода в море. Старпом остался на мостике, молча наблюдая и ожидая возможных приказаний.

   Старпому поступила команда: вынести 12-кратный бинокль, который комдив вручил начальнику «деревянного» цеха взамен «закатанной» картины. Удобно раздавать подарки «за чужой счет». Старпом понял, что дарение бинокля ему будет стоить 2 литра корабельного спирта. Командир БЧ-2 купит за эти 2 литра обломки бинокля на артскладе тыла флота, потом оформит акт на списание с лицевого счета корабля этого бинокля, как упавшего и разбившегося на мелкие кусочки о металлическую палубу – остались детали, но виновных не обнаружено.

Командир дивизии спустился вниз в каюту командира для отдыха. Помощник нашел интенданта и велел приготовить походное спецобмундирование для адмирала и его заместителя по электромеханической части, который не замедлил появиться на лодке вслед за начальником.

Командир БЧ-5 капитан 2 ранга Евгений Иосифович Грушин повел своего непосредственного начальника по лодке. Вахта в БЧ-5 неслась по готовности №2. В заводских условиях и на переходе до прихода АПЛ  к месту постоянной дислокации за спиной военных подводников стояли заводские специалисты, которые не только контролировали действия военных, но и обучали их в управлении механизмами и техникой АПЛ. На пульте главной энергетической установки работой реакторов и турбин управляли командиры групп дистанционного управления экипажа под наблюдением заводских операторов. Командиру БЧ-5 в ЦП помогал командовать ответственный сдатчик заказа по электромеханической части.

Командир АПЛ, освободивший свою каюту для комдива, устроился в каюте замполита. Командир БЧ-5 переселился в  4-х местную каюту командиров дивизионов, освободив свою для зама по ЭМЧ. Такова традиция приема начальников на АПЛ на выход в море.

 

***

 

В российском флоте в среде офицеров обращение друг к другу бытовало по имени и отчеству, не зависимо от должности и звания. Такая традиция не утвердилась в советской офицерской среде. Пролетарского понятия об офицерской чести не существовало, а перенимать и внедрять среди советских офицеров дворянский флотский этикет не позволяло марксистско-ленинское учение о врагах. Советские офицеры стояли в одном ряду, все вышли из народа. Так-то оно так.  Но не нужно забывать одну важную вещь, которая осталась от традиции российского флота и к которой надо стремиться в советском флоте: флотских  офицеров всегда отличала высокая эрудиция и культурность. Возрождение традиций императорского российского флота остается и сейчас анахронизмом для флотской действительности. Партийное мировоззрение подравняло всех офицеров под одну мерку ординарности, не требуя эрудиции и культурности. Субординация – как часть дисциплинированности личного состава на флоте существует, старшие довлеют над младшими, младшие подчиняются, но на флоте уже давно отсутствует один слаженный, спаянный, дружный коллектив единомышленников.

 

***

 

Время подошло к обеду. Старпом спустился в каюту, сбросил «канадку» и незамедлительно последовал в корму лодки на камбуз – снять пробу, посмотреть порядок. По пути во втором и в девятом отсеках заглянул в кают-компании – сервированы ли столы? Ровно в 13.00, после доклада комдиву и командиру АПЛ о готовности обеда, по громкоговорящей связи по отсекам прозвучал призыв: «Команде обедать!»