ХРОНИКА ПОДВОДНОЙ СЛУЖБЫ.

 

(документально-художественная проза)

 

Жуков Б.П.

 

     

 

 

Сочинение «Хроника подводной службы» состоит из двух книг: «Подводники при исполнении воинского долга» и «Помни войну».

В них рассказывается о трудной, опасной,  а порой и героической профессии моряка-подводника. Во всех эпизодах, приведенных в книге, ав­тор - бывший командир атомного подводного ракетоносца Северного флота принимал непосредственное участие: будь то плавание подо льдами Арктики на Северный полюс, поход на экватор в Атлан­тике, или рутинная, но не менее ответственная работа по подготовке атомо­хода к боевой службе, воспитание и обучение экипажа.

 Автор правдиво повествует о трудностях, подстерегающих подводника  в море и на берегу. Однако, тяготы боевой службы и бытовая неустроенность преодолеваются моряками с твердой верой в свое особое предназначение - поддержание высокой боеготовности для охраны мирной жизни россиян.

 Книга интересна и поучительна для молодежи,  которая связала (или  собирается) свою судьбу со службой на подводных лодках. Опыт ветерана - подводника будет весьма полезен при строительстве нового флота России.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

 

 

 

Автор – Жуков Борис Петрович, капитан 1 ранга в отставке, после окончания штурманского факультета ВВМУ имени М.В.Фрунзе в 1959 году продолжил службу на атомных подводных лодках Северного флота. В 1962 году лейтенантом в должности командира группы ЭНП БЧ-1 участвовал в походе АПЛ «К-3» (позже, название «Ленинский комсомол») на Северный полюс подо льдами Арктики. Старшим помощником служил на РПКСН проекте 667. С 1974 по 1979 год был командиром РПКСН «К-424» проекта 667 БДР. Вышел в отставку в 1989 году с должности начальника факультета ВВМУ имени М.В.Фрунзе. Проживает в г. Санкт-Петербурге.

 

       Тлф: 8-951-648-02-79.                  Эл. адрес: zhbp73@yandex.ru.

 

Предлагаю сотрудничество!  Возможно книжное издание с согласия автора.

 

 

Рецензенты: Л.Д.Чернавин, Председатель Президиума объединенного совета ветеранов-подводников ВМФ России, контр-адмирал в отставке; А.Н.Норченко, руководитель историко-литературной секции объединенного совета ветеранов-подводников ВМФ России, капитан 1 ранга в отставке; Б.А.Архипов, научный сотрудник музея подводной лодки «Д-2» - «Народоволец», капитан 1 ранга в отставке.

 

 

 «ПОМНИ ВОЙНУ»

 

(ИЗ ЗАПИСЕЙ КОМАНДИРА АТОМНОЙ ПОДВОДНОЙ ЛОДКИ)

(сокращенный вариант)

 

ЖУКОВ Б.П.

 

ЧТОБЫ ПОНЯТЬ ПОДВОДНУЮ СЛУЖБУ...

 

20 января 1979 года. Штормило уже третьи сутки. С западным ветром с Атлантики пришла оттепель, но ненадолго. Ветер медленно поворачивал по часовой стрелке, и это не предвещало ничего хорошего. Резкие порывы ветра мокрыми снежными зарядами лепили в землю, в пирсы и пришвартованные к ним корпуса лодок. С поворотом ветра с запада на северо-восток ожидалось похолодание – пурга закрутит злее, а мокрая снежная каша заледенеет.

Фокусы январской погоды на Баренцевом море и побережье таковы почти всегда: то потепление, то похолодание. Редко бывает тихая погода. Тот, кто не первый год служит на Северном флоте, к перемене погоды привык. Лодка, готовая к несению боевой службы, с введенной в действие реакторной установкой, уже третьи сутки стояла у четвертого плавпирса. Экипаж полностью находился на борту, на берег никто не сходил. На лодку и даже на пирс никто из посторонних не допускался, кроме прямых начальников – командира дивизии и начальника политотдела. Вооруженные автоматами верхние вахтенные охраняли  ПЛ и пирс (их двое – один при входе на пирс, другой у трапа на ПЛ.)  Весь личный состав в три смены нес вахту по готовности № 2

К выходу на БС экипаж готовился месяц. Подготовка началась с составления планов по БЧ. Общекорабельный план-график подготовки к БС и планы по БЧ выполнялись с участием технических баз и служб флотилии под неусыпным контролем штаба дивизии, а также флотилии, в состав которой входила дивизия РПКСН.

Экипаж в этот месяц уставал до изнеможения. Необходимо: подготовить документацию; проверить корректуру карт и  лоций; проверить приборы; заполнить эксплуатационные журналы; пополнить ЗиП;  провести регламентные проверки механизмов, устройств, систем ракетного и торпедного комплексов; провести проверки ракет и торпед с ядерными боеголовками на борту (или выгрузить их и вновь погрузить после проверки на техпозиции);  догрузить до полных норм (вручную, силами экипажа) продовольствие, вещевое и шкиперское имущество, регенерацию, химические фильтры (в сумме несколько тонн); пополнить топливо для дизеля и пресную воду; по необходимости провести медицинское освидетельствование личного состава; провести тренировки в Учебном центре на полигоне по борьбе с пожаром и поступлением воды внутрь ПЛ; включить каждого члена экипажа в ИСЗ – ПДУ, ИП-46, ИДА; предъявить штабу на тренажерах в Учебном центре выход в ракетную и торпедную атаку в составе ГКП, а перед этим надо сделать хотя бы одну тренировку – иначе можно и завалить предъявление; на ПЛ проиграть зачетное учение по борьбе за живучесть (комплексное – с противопожарными мероприятиями, по борьбе с водой, поступающей в прочный корпус, с нарастающим креном и дифферентом, за живучесть реакторной и турбинной установок при радиационной опасности и ликвидации ее с включением личного состава аварийных (условно) отсеков в ИП-46 и ИДА); проверить на ПЛ исправность и готовность к действию всех ИСЗ и т.д.

По БЧ и службам  мероприятия подстегивались одно другим все не перечислить. Не хватало суток на выполнение плановых мероприятий и вводных.

Особое беспокойство у старшего помощника и мичмана-интенданта вызывало простое мероприятие – заполнение аварийным запасом продовольствия отсечных аварийных бачков. Бачки заполнялись под роспись командиров отсеков, закрывались и пломбировались. Но через некоторое время обнаруживалось, что пломбы сорваны – бачки вскрывались, и дефицитные продукты (шоколад, сгущенное молоко, консервы и т.д.) украдены. При негласной круговой поруке среди личного состава срочной службы ни командиру отсека, ни старшему помощнику виновников хищения обнаружить не удавалось, хотя всем было ясно – вот они, рядом, члены экипажа. Но губы были облизаны, и следов шоколада и сгущенки на них не было. Поэтому командиры отсеков после проверки штабом изымали продукты из аварийных бачков и прятали в сейфы, укромные места в отсеке, а иногда (бывали случаи) на хранение уносили домой. В дни проверок аварийные бачки заполнялись продуктами, пломбировались и стереглись.

Такое положение с разграблением аварийных бачков наблюдалось не только на нашей лодке, оно имело место поголовно на всех ПЛ флотилии.

Приведу два характерных примера.

При аварии в феврале 1972 года на ПЛАРБ «К-19» не имели аварийного запаса пищи подводники, замурованные в Х отсеков в  течение 23 суток в результате пожара в 1Х отсеке.

При гибели  дизельной ПЛ «С-178» создалась аварийная ситуация, которую подготовили подводники сами себе. В статье «Спасайте, кто может» (газета «Родина», 1990 г. № 4) капитан 2 ранга Стефановский пишет: «Тщетно пытались подводники отыскать хотя бы один исправный фонарик; в бачке аварийной пищи нашлась только консервированная картошка. Водолазное теплое шерстяное белье осталось... в береговом кубрике на базе. Неисправными оказались и аппараты ИДА – в иных баллонах кислорода не было вообще».

Неоднократные перешвартовки ПЛ, вахты, погрузки имущества и продовольствия (в вечернее время), многочасовое «сидение» экипажа по боевой тревоге при выгрузках, погрузках, регламентных проверках ракет и торпед, в результате – «сломанный» распорядок дня и недостаточный отдых личного состава, создавали у него стрессовое напряжение.

«К вечеру исполнить!» «К утру, чтоб было готово!» «Завтра, к полудню предъявить!» «Утром предъявить для проверки!» «К 12.00 ГКП прибыть на тренажер!» «К 14.00 ПЛ перейти к стацпричалу для погрузки...» «В 9.00 на ПЛ прибудут офицеры штаба и политотдела проверять...» «Погрузку закончить до 2 часов ночи».  «Командиру ПЛ в 8.00 быть у комдива!» «Представить к 12.00 в политотдел сводку по грубым проступкам за последние три месяца!» «В политотдел к 16.00 представить карточки поощрений и взысканий всего личного состава с присутствием командиров БЧ; на офицеров с присутствием старшего помощника командира ПЛ!» И т.д.и т. п.  

Приказания и указания из штабов и политотделов летели одно за другим, перегоняя друг друга, непререкаемостью и срочностью давили на исполнителей. Все ли это было необходимо при подготовке на БС? Суточный план на ПЛ, если хоть сколько-нибудь исполнялся до полудня, то лопался во второй половине дня от напора вышестоящей твердой руки и волюнтаризма.

Ни одного часа на лодке не обходилось без проверяющих. Усердие в проверках чаще всего проявляли представители отделов боевой подготовки и инструкторы политотделов. Как те, так и другие, проверяют «букву» - канцелярщину: проведено то или иное мероприятие; где это записано, да как записано? Но отличительная черта проверяющего в том, чтобы все записи были сделаны по его разумению, и возражения ему не должно быть.

Заместитель командира ПЛ по политчасти встретил проверяющего. Он его хорошо знал – совсем недавно проверяющий был таким же замполитом на одной из лодок дивизии. В дружеской обстановке они не раз «обменивались мнениями» о жизни, о службе. Но теперь  «знакомец» предстал проверяющим.

Замполит проявил наивность: встретил его дружески, повел себя с ним на равных; не вытянулся, не встал в почтительную стойку; не составил справку-доклад; не сложил загодя в стопку документы для проверки, а выуживал их из недр письменного стола, но главное – доказывал во время проверки, что не все так, как говорит проверяющий, и что-то, вообще, не приемлемо на практике.

 В результате доклад проверяющего Члену Военного Совета флотилии (Начпо флотилии): партийно-политическая работа на низком уровне; неправильно ведутся протоколы партсобраний; итоги за последний месяц по соцсоревнованию и воинской дисциплине не откорректированы; планы (какие?) разработаны поверхностно. Эти выводы спущены в политотдел дивизии ПЛ с требованием принять меры и устранить замечания немедленно.

Имел место вызов замполита лодки «на ковер» к Начпо дивизии и «выволочка»: грозили парткомиссией, стращали, но все спустили «на тормозах». Другой проверяющий установил, что замечания устранены в кратчайший срок. Сор из «политотдельской избы» выметен не был, но «чайник» замполиту «начистили».

 «Скорее бы уйти в море!» - высказывал каждый из нас мысли вслух.

Наконец, после итоговой проверки штабом СФ, Начальник штаба флота сделал заключение о готовности ракетоносца к несению БС в назначенных районах мирового океана и на маршруте перехода, откуда обеспечивалась досягаемость и точность поражения назначенных целей баллистическими ракетами.

 

 

***

 

В ночь на 21 января. Запись в вахтенном журнале ЦП ПЛ: 22.04, от оперативного дежурного получено «добро» на выход из базы.

Четыре буксира – один в корме, три в носовой части  ПЛ – пыхтят в ожидании своей работы – помочь лодке развернуться носом на створ, указывающий направление на выход в море при плавании в узкости.

Акватория бухты узка и опасна, свободное маневрирование ПЛ в ней невозможно. Со всех сторон в 50-60 м. Торчат камни береговой черты, и почти на середину бухты вытянулись плавпирсы с пришвартованными к ним ПЛ.

Командир ПЛ, стоящий на мостике, управляет эволюциями лодки, жестами командами в мегафон показывает, какому буксиру, когда и в какой борт толкать корпус для разворота. Буксиры, приткнувшись к корпусу ПЛ в носу и в корме, плавно и усердно делают свою работу.

Прощай земля! Уходим в море!

«Левая турбина – самый малый назад!» - репетует мою команду старший помощник в ЦП. Командир БЧ-5 в ЦП управляет телеграфами. Команда по телеграфам поступает на пульт ГЭУ и операторы -  командиры ГДУ (групп дистанционного управления), управляя ГЭУ, повышают или понижают мощность реакторов, подают пар на турбины, вращая их с линиями валов и винтами, исполняя заданный ход. Такая операция – секундное дело. ПЛ медленно отходит от пирса.

«Стоп левая турбина!» «Руль право на борт», «Левая турбина - малый назад, правая турбина – самый малый вперед!» ПЛ медленно разворачивается почти на месте. Буксиры помогают. «Стоп обе турбины».

Штурман (командир БЧ-1) глазницей прилип к окуляру пеленгатора: «Товарищ командир! ПЛ выходит на створ!» «Обе турбины – самый малый вперед!» - отдаю я команду.

Лодка пошла вперед, набирая инерцию. Теперь возможно управление рулем. Ветер на водном просторе с упорством и силой давит на мостик и ракетную палубу, значительно возвышающиеся  над корпусом, и  сносит ПЛ со створа. Беру поправку в курсе на парусность корпуса ПЛ. Удержаться на створе помогают буксиры.

Буксиры справа и слева по бортам сопровождают корабль. На мостике одного из буксиров стоит командир дивизии – он провожает очередную боевую единицу дивизии РПКСН на БС.

Сквозь ветер и хлещущие удары волн о корпус до меня доносятся последние наставления и пожелания комдива: «Не спеши – прежде, чем принять решение, подумай, тебя никто не гонит...» Он знает, что говорит. Себя я считаю тугодумом, но это я сам о себе, может комдив обо мне такого же мнения! «Придешь в точку – сразу погружайся, квитанцию получишь, уходи на глубину», - это и так ясно, это азбука.

«Сначала всплывай под рубку, потом поднимай перископ», - это он о всплытии на сеанс связи в районах, где возможен плавающий лед, чтоб не разбить перископ, а  перископ на лодке в единственном экземпляре. В знак того, что я слышу, поднимаю руку, успокаивая его и себя. Лодка сделала поворот на 90 градусов и легла на новый створ. Идем в каменном коридоре, до берега, проплывающего справа и слева, каких-нибудь 10-15 метров. Ночь скрадывает это расстояние, и кажется, что можно с мостика рукой дотянуться до берега. Граница воды и земли четко расчерчена: белоснежные скалы берега нависают над черной водой залива. Буксиры жмутся к корпусу ПЛ, подальше от острых береговых камней.

Носовая и кормовая надстройки приготовлены к походу и погружению. Швартовые команды спустились вниз.

«Я провожу тебя до Зеленого», - доносится от комдива.

«Надо приготовить мостик к погружению, - думаю я, - Ветер «в морду», волна встречная, будет заливать мостик». «Старпом! – командую я, - Прикрыть верхний рубочный люк, чтоб не нахлестало воды в ЦП. Штурман – на перископ. Боцман! Приготовить мостик к погружению, управление вертикальным рулем – вниз».

На мостике остались – я и старпом.

Начали поворот, ложимся на курс выхода из Кольского залива. Справа – о. Зеленый (зимой он – белая глыба). Я всматриваюсь в черноту прямо по курсу. Глаза слезятся от ветра, лицо, да и все остальное мокро от брызг, залетающих на мостик от волн, бьющих все чаще и выше.

«Я в тебе уверен! Счастливого плавания!» - последнее пожелание комдива, и его буксир отваливает от борта ПЛ. Я благодарен комдиву за эти слова – они мне нужны, как командиру. На берегу не только надеются, но и уверены во мне.

Я знаю, какое состояние у комдива в эти последние «провожальные» минуты. Ему, ей богу, легче было бы, если б он шел со мной и сейчас рядом со мной стоял на мостике, чем наставлять меня и быть уверенным во мне.

Я остался один на один с океаном. И, как говорится, я, командир ПЛ, для всех членов экипажа –  бог, и царь, и отец. Они не видят моря, они только чувствуют его под днищем и за бортами. Для них я один – глаза и уши, владетель их судеб, надежда и вера. Я командую, они исполняют мои команды. Они плывут туда, куда я их веду. Их советы могут быть вариантами, но принимаю решение я. Теперь моя совесть, умение, выдержанность и мужество (да, мужество – без этого слова никак нельзя обойтись) будут порукой перед этими людьми, которые доверили мне свое прошлое, настоящее и будущее. Я должен выполнить боевую задачу, поставленную передо мной (и перед ними), и вернуть их к очагам, семьям, ко всему тому, чего ради они вышли в дальний поход.

Оставляем за кормой сомнение и неуверенность. Только вперед!

Ветер со снежными зарядами просто озверел. Лодка зарывается носом, и волна вал за валом по палубе катится к основанию рубки и бьет в нее огромной кувалдой. Мостик все больше и больше заливает. Я и старпом ухватились за поручни ограждения мостика и пристегнулись страховочными поясами, чтоб в скользине под напором клокочущей волны не скатиться под козырек. Верхний рубочный люк закрыт на защелку. В черноте ночи подслеповато мигают: справа – маяк Летинский, слева – маяк о. Торос.

Впереди снялся с бочки лидер – МПК. Он охраняет район и лидирует лодки, выходящие из Кольского залива, до точек погружения. В эту бурную погоду ему приходится не сладко. Волны бросают его вверх и вниз. Когда он внизу, в провале между волнами, многотонные валы обрушиваются на него, пытаясь задавить, но он как поплавок выскакивает снова на волну. Он маленький, и ему в этом ревущем кошмаре приходится во много раз хуже, чем нам.

«Товарищ командир! Передано радио о погружении», - доложили из рубки радистов. Такое радио я дал команду передать за полчаса до погружения (бланк радио заполнил еще на пирсе, зная, что с мостика на выходе из базы до точки погружения мне не сойти).

«Товарищ командир! ПЛ к погружению готова, все люди – полностью!», - доложил командир БЧ-5.

Мостик заливает так, что я и старпом как бы периодически залезаем в ванну с морской холодной водой, а из воды торчат одни головы. Отплевываемся от горько-соленой воды. Закурить нет возможности – сигареты и спички промокли в кармане канадки.

«Товарищ командир! До точки погружения 5 минут!»

«Товарищ командир! Получена квитанция на РДО.»

Я и старпом выбираем момент, когда вода с мостика схлынула, а набегающая волна его еще не накрыла, отдраиваем верхний рубочный люк и ныряем в прочный корпус – я последний вслед за старпомом. Старпом скользит по трапу вниз в ЦП через нижний рубочный люк и захлопывает его за собой. Я задраиваю верхний рубочный люк, подбиваю кувалдой кремальеру и задерживаюсь в боевой рубке на перископе.

Осматриваю горизонт: он черен – не отличить небо от моря, но вдали мелькают огоньки. «По пеленгу... градусов, - диктую в ЦП по громкоговорящей связи, - под Кильдиным – лидер. В остальном горизонт чист».

Опущены выдвижные устройства. Погружаемся на глубину 60 м. Обе турбины работают «средний вперед». ПЛ циркулирует (поворачивает) на курс в Баренцево море, отрывается от поверхности воды и уходит на глубину. Здесь тихо, не качает, не чувствуется ударов волн о корпус.

 Я спустился из боевой рубки в ЦП. С меня текло в три ручья. Старпом стоял в одних «разовых», цвета морской волны, мокрых трусах, прилипших к его заду, у «Каштана» - пульта внутренней громкоговорящей связи.

Мне предстояло разоблачиться, как старпому, а пока вахтенный  трюмный собирал вокруг меня лужу, ограждая ее края ветошью, чтоб она не протекла в щели между паел на трюмную палубу. Я скинул шапку, с трудом стянул с себя канадку, полные воды сапоги, потом ватные брюки – все... Вахтенный отжимал снятую мной одежду в обрез, потом промокнул остатки лужи ветошью, сгреб все в охапку и утащил в 1 отсек на просушку.

 Я и старпом, как два белотелых брата, стояли посреди ЦП. Мичман – интендант где-то неторопливо полз с кормы из отсека в отсек с двумя комплектами разового белья и репсовыми костюмами для меня и старпома.

Механик (командир БЧ-5 – так общепринято его называть) собрал доклады из отсеков, СПК – из рубок  об осмотре и замечаниях при погружении.

«Обе турбины – самый малый вперед», - командую я.

Командир БЧ-5 удифферентовал лодку на глубине 60 м. На ходу 6 узлов (работа обеих турбин на самом малом ходу вперед). Заступила вахта по готовности №2 подводная.

В тот момент из прохода прямо на меня вынырнул интендант с заспанной физиономией и стопкой белья в руках. «Кому война, а кому мать родная», - точнее не скажешь о самодовольном и безмятежном появлении интенданта в ЦП.

Я и старпом надели сухое белье. Приятно ощущать тишину и покой. Шторм где-то там, наверху, яростно треплет не успевших уйти от него.

 

***

 

На командирской вахте остался я. Мы, я и старпом, несем командирскую вахту, сменяя друг друга. Ни на мгновение вахтенный командир не имеет права покинуть ЦП.  

 Сажусь в командирское кресло – несчитанное количество вахтенных часов проведено в нем. Закрываю глаза, несколько минут покоя. Сейчас ночь, это сказывается на организме, он еще не отвык от смены дня и ночи.

Кресло командира – не только его рабочее место в ЦП, но и место для отдыха, когда сквозь невольную дремоту вслушиваешься в размеренный ритм движения лодки, воспринимаешь доклады, контролируешь действия вахтенного офицера, вахтенного механика, рулевого, и в каждое мгновение должен быть начеку.

Профессия подводника в мирные дни совсем не мирная – подводник постоянно должен быть готов к действию, быть начеку. В военное и мирное время ПЛ представляет собой совокупность предпосылок к боевым повреждениям, аварийным случаям, происшествиям и катастрофам с жертвами людей, а порой и гибелью самой ПЛ с экипажем.

Внутренняя обстановка на ПЛ неожиданна и изменчива; море непредсказуемо и коварно, оплошностей не прощает; внезапно создаются ситуации, когда недопустимо прозевать момент для принятия решения к выполнению единственно правильного  действия. Растеряться – гибели подобно. Принять неправильное решение – приводит к усугублению чрезвычайных обстоятельств.

Что представляет собой РПКСН?

Прочный корпус – труба диаметром около 10 метров, в концевых отсеках сходящая на конус, разделенная прочными переборками с проходными люками на 10 отсеков. Каждый из отсеков – автономное помещение по жизнеобеспечению.

Отсеки имеют назначение по оружию и механизмам, расположенным в них: 1 – торпедный; 11 – энергетический (здесь расположена аккумуляторная батарея) и жилой – с каютами  и кают-компанией офицерского состава; 111 – командный (ЦП – центральный пост, где располагается ГКП – главный командный пункт  по управлению ПЛ, оружием, системами и механизмами, с рубками радиосвязи и гидроакустики,  с пультом управления ГЭУ – главной энергетической установкой (реакторной и турбинной); 1V и V – ракетные и жилые; V1 – энергетический (располагается дизель и воздуходувка для продувания балласта при всплытии); V11 – реакторный; V111 и 1Х – энергетические (турбинные установки, электрооборудование, проходят линии валов), а на проходной палубе 1Х отсека располагаются – каюты, кают-компания личного состава, камбуз, медпункт, курилка, в трюме – ДУК (устройство для выброса мусора); Х – вспомогательных механизмов.

Отсеки – звенья в едином прочном корпусе, объединенные общекорабельными системами, устройствами, механизмами и внутренней связью. Каждый отсек разделен палубами на верхнее (проходное), среднее и нижнее (трюмное) помещения. 

Верхнее помещение 111 отсека – ЦП, местонахождение командира ПЛ, старпома, командиров БЧ и личного состава, расписанного по заведованиям. Здесь расположены пульты управления ракетным и торпедным  оружием, общекорабельными системами и механизмами: ВВД – воздуха высокого давления, продувания балластных цистерн, управления вертикальным и горизонтальными рулями, подъма и опускания выдвижных устройств, движителем ПЛ и другое необходимое оборудование.

Через горловины в палубах 111 отсека до самого трюма опущены выдвижные устройства: радио- и радиолокационные  антенны, штурманские выдвижные устройства для определения места ПЛ, выдвижные радиоразведки и другие. Перископ поднимается и опускается из боевой рубки, которая расположена над ЦП.

Боевая рубка – герметичная прочная сфера, приваренная сверху к прочному корпусу. В верхнюю и нижнюю часть боевой рубки вварены верхний и нижний  рубочные люки. По вертикальному трапу через них осуществляется выход на мостик (надстройку – легкий корпус над боевой рубкой) или спуск вниз с мостика в прочный корпус – 111 отсек, при нахождении ПЛ в надводном положении. Выход на мостик - как-будто взбираешься на третий этаж дома по пожарной лестнице. Выходные люки на верхнюю палубу имеются в 1 и 1Х отсеках.

По оси ЦП проходят выдвижные устройства; посредине отсека стоит кресло командира; рядом расположен стол (столик) вахтенного офицера с пультом внутрикорабельной громкоговорящей связи. На столике вахтенный пишет журнал ЦП – каждый день, день за днем, час за часом, минута в минуту в нем фиксируются все команды, доклады и события при плавании. Старпом с него будет писать (под моим контролем) «Журнал боевых действий» отчетный документ за БС – боевую службу. Управление ПЛ по готовности №2 осуществляет вахтенный офицер под контролем вахтенного командира. По боевой тревоге лодкой управляет командир ПЛ.

По левому борту ЦП расположены пульты управления ракетным и торпедным комплексами. Пульт – управляющая специализированная счетно-вычислительная машина с экранами, отражающими действия оператора, и исполнительной сигнализацией,  вспыхивающей при выполнении  операций при подготовке и боевом применении ракетного и торпедного оружия.

В носовой части ЦП – пульт управления вертикальным и горизонтальными рулями с автопилотом.

По правому борту – два пульта управления общекорабельными системами и устройствами: ВВД-400 (воздух высокого давления – 400 кг/см.кв.), гидравликой, подъемом-опусканием выдвижных устройств, всплытием и погружением, дифферентовкой, заполнением и осушением цистерн и т.д.

Пульт управления реакторами (два реактора)  и двумя турбинными установками (расположенными побортно – правого и левого борта) находится на 2-ой палубе 111 отсека в герметичной выгородке. Операторы – двое одновременно, командиры ГДУ (групп дистанционного управления) осуществляют побортно управление атомной и турбинной установками, способной обеспечить электроэнергией район большого города.

Управление сложной техникой АПЛ, поддержание ракетоносца в высокой боевой готовности к применению ракетного и торпедного оружия – смысл действий экипажа в плавании.

Иду в штурманскую рубку, которая выгорожена в кормовой части ЦП. Вскрываю конверт с боевым распоряжением: несколько страниц машинописного текста – указаний на действия на маршруте перехода и в районе патрулирования, генеральная карта с проложенными курсами, расчетной скоростью на отрезках пути, датами и временем прибытия в контрольные точки.

Нам, т.е. РПКСН с 16-ю ракетами с ядерными боеголовками и несколькими торпедами с ядерными зарядами управляет Москва. РПКСН – ударная часть в планах войны.

Я, замполит и старпом читаем боевое распоряжение и расписываемся на последней странице. Знакомимся с генеральной картой похода. Штурман переносит все данные по плаванию на путевую карту. В уголке генеральной карты мы ставим свои подписи. Такова формальность ознакомления с боевым распоряжением – мы расписались за то, что поняли приказ и с полным сознанием ответственности у нас « не дрогнет рука», и мы, не рассуждая, выполним приказ на поражение противника ракетами и торпедами.

Теперь лодка должна двигаться по указанному пути и стремиться совпасть с «невидимым зайчиком»  на генеральной карте, чтобы Москва знала, что мы в назначенную дату и время находимся именно в той точке, которая нам определена. Это важно знать, чтобы в угрожаемый период с началом войны другими силами и средствами флота обеспечить нам условия для успешного пуска ракет.

И так – изо дня в день, из ночи в ночь. Хотя время под водой не разделяется на день и ночь. Время, как тягучая масса; даты не различаются друг от друга, они сменяются согласно календаря под чередование бодрствования и сна , со звонками на смену вахты и с ревунами боевой тревоги.

БС – это особый вид деятельности ПЛ, ожидание и скрытность, когда присутствие ее в мировом океане – неожиданность для «наглого империализма». Каждый наш ракетоносец на БС – противостояние ракетоносцам с их стороны, ракеты которых нацелены на нас. Мы готовы нанести ракетно-ядерный удар по «капитализму», мы верим «в наше правое дело» - наше ортодоксальное мировоззрение.

Какие же будут последствия после того, как мы ударим по ним, а они  - по нам? Кто окажется победителем? И будут ли свидетели войны?

 

***

 

Под водой уже пятые сутки.

Вышла в эфир первая походная радиогазета (замполит – ведущий, редактор, комментатор в одном лице); развешаны первые боевые листки по отсекам. Разворачивается партийно-политическая работа, Но пока наше стремление больше к отдыху (конечно, между вахтами). Неделя вживания в подводный корабельный распорядок дня. Неделя отдыха без общекорабельных мероприятий, если условия в подводном плавании  можно назвать отдыхом, но подводники – народ привычный к этой обстановке. Надо людям хотя бы отоспаться, приобрести равновесие в психике и поведении после месячной нервотрепки на берегу.

Общекорабельных мероприятий не проводим (как уже сказано выше), занимаемся отработкой вахты: тщательный инструктаж на общем построении смены, проверка знаний по устройству отсеков, умение пользоваться индивидуальными средствами защиты дыхания, и первые 10 минут после заступления вахтенной смены в отсеках проводятся тренировки по отработке первичных мероприятий по борьбе за живучесть. Повторяем азбучные истины и закрепляем их до автоматизма в действиях личного состава. На отдыхе и на вахте, в кают-компании, везде и всегда на плече у подводника сумка с неразлучным ПДУ – персональное дыхательное устройство.

В подводной службе боевой успех – это воля и действие всего сплоченного экипажа; промах, потеря ответственности одним человеком может свести на нет усилия всех и даже поставить экипаж и подводную лодку на грань гибели.

Вышли из Баренцева моря, вошли в Гренландское, следуем в северную его часть, где «нарезан» район патрулирования.

Сеанс связи принимаем три раза в сутки. Расписание сеансов связи составлено так, чтобы обеспечить лодке максимально возможные условия скрытности и уверенного приема информации.

Скрытность и внезапность – первейшие факторы успешного пуска ракет. Если ПЛ будет обнаружена в результате ее действий (например, при всплытии на перископ на сеанс связи), противник приложит все усилия для слежения за ней и уничтожит с началом войны, чтоб не допустить пуск ракет и применение торпед.

Скрытность ПЛ зависит от многих факторов – в частности, от всплытия на сеанс связи в ночное время. Волнение моря, низкая облачность, туман, снежные заряды, наличие льдин затрудняют противнику обнаружение выдвижных устройств подводной лодки. Первостепенным опасным «супостатом» для лодки является самолет. При плавании на перископной глубине с минимальным количеством поднятых выдвижных устройств с обнаружением приближающегося противника (на разведантенну «Завеса») раньше, чем он нас, дают лодке преимущество в сохранении своего основного тактического качества – «потаенности судна».

Всплытие под перископ – не только сложное маневрирование, но и рискованное мероприятие для ПЛ, как для самолета – взлет и посадка. После прослушивания гидроакустического горизонта всплываем с глубины 60 м. (безопасная глубина для плавания ПЛ) до поверхности моря «вслепую» под рубку без подъема перископа, чтоб случайная льдина не ударила, не разбила, не загнула перископ, имеемый в единственном числе. Уже после выхода  верхней части рубки (от 0,5 до 1 метра) над водой поднимаю перископ. Маневрирование при всплытии занимает считанные минуты, но сколько нервного напряжения затрачивается на это у командира ПЛ – ничем не измерено. Волосы шевелятся на голове, когда подумаешь, какой сюрприз может ожидать  подводную лодку при всплытии.

В условиях скрытности необходим уверенный прием сеанса связи. Со всплытием ПЛ радисты сразу же прослушивают частоты и выбирают ту, которая  лучше проходит в атмосфере, что обеспечивает надежность в приеме сеанса связи. Прохождение частот в районе плавания зависит, прежде всего, от помех в атмосфере. Уверенность в приеме информации необходима, т.к. с началом сеанса связи идет персональный сигнал на автоматическую разблокировку ракетного комплекса (при фактическом пуске ракет). Сигнал поступает из Москвы. Первым может поступить персональное РДО для перевода ПЛ на другой режим связи, более частый, или на непрерывный режим связи, когда лодка в угрожаемый период с началом войны находится в постоянной готовности для получения сигнала на пуск ракет.

Если никакого сигнала не поступило, о чем сразу докладывает командир БЧ-4 (кроме того, не вспыхивает сигнализация на приборе разблокировки ракетного комплекса), радисты дальше принимают информацию сеанса: разведсводку, метеообстановку, политинформацию (краткий обзор событий в стране и за рубежом), составляемый в политуправлении ВМФ.

Лучшим устройством для приема сеанса связи на ПЛ считается «Параван». «Параван» - маленький «самолет – антенна» (водный планер). На ПЛ их два, хранятся в ангарах в надстройке за ракетной палубой, выпускается для приема сеанса связи только один в подводном положении и буксируется на глубине до 60 метров при 6 узлах. При буксировке «Параван» всплывает на глубину 2-3 метра от поверхности моря. Лучшего и желать нельзя: обеспечивается скрытность ПЛ при уверенном приеме информации сеанса связи. Плавать с выпущенным «Параваном» лодка может сколько угодно времени. Преимуществом является то, что ПЛ находится на глубине старта ракет. Но «Параван» в буксировке не надежен: обрывается буксирный кабель – трос (при возможном ударе о льдину или при рывках на волнении), часто по тому же кабелю затекают разъемы. Тогда – ау! Дальнейший прием сеансов связи возможен только на выдвижную антенну или на рамочную, встроенную в надстройку-мостик над боевой рубкой. Плавание ПЛ в этом случае осуществляется на перископной глубине.

Так случилось и с нами. На третьи сутки оба «Паравана» затекли через разъемы кабеля. Пришлось их исключить из боевого использования. Тактические возможности РПКСН сузились. Пока выясняли неисправность «Параванов», я убедился, что командир БЧ-4 со своими подчиненными некачественно подготовил матчасть к походу. Опыт и выучка личного состава боевой части связи оказались не на высоте, в чем я убеждался до этого, но не придавал должного значения – надеялся, что со временем опыт и умение придут. Но самое страшным в этом было то, что в БЧ связи царило настроение благодушия и беспечности. Связь была неустойчивой, сеансы не шли. Но командир БЧ-4 – «одно спокойствие» и состояние дел со связью не вызывало у него озабоченности. А всплывать под перископ на прием информации приходилось через каждые полтора-два часа по расписанию сеансов связи, до тех пор, пока я не убеждался, что информация с берега принята полностью.

Дергание экипажа по боевой тревоге на всплытие создавало нервозность, не было полноценного отдыха между вахтами. Люди не высыпались, были вялыми, бдительность их притуплялась – уже не разбегались по боевым постам, а нехотя поднимались с коек и, нога за ногу, плелись на боевые посты, где, случалось, дремали. Всякие мероприятия прерывались, не было целостности в их проведении.

Мне и замполиту пришлось решительно и резко положить конец беспечности и благодушию в БЧ-4.

Надо было прямо признать, что на берегу подготовка БЧ-4 к БС была упущена, а флагманские специалисты штабов делали больше упор на бумажки, чем на проверку подготовленности личного состава к практической деятельности.

Командирам БЧ и служб с началом похода был дан предметный урок, что несение БС – это не плавание в полигонах боевой подготовки в Баренцевом море под опекой флагманского специалиста, а самостоятельное поддержание боеготовности подводного ракетоносца в Мировом океане – способность его в любых условиях начать военные действия и выполнить боевую задачу.

Раз в трое суток штурман определял место ПЛ. Способов определения места несколько: по радиомаякам (в военное время – вряд ли возможно)); по иностранным системам типа «LORAN» (в военное время - не приемлемо); по звездам, солнцу, планетам; по спутнику (в военное время - маловероятно). При определении места ПЛ в океане важна точность в расчетах штурмана и быстрота его действий. Обычно определение места ПЛ совмещается с сеансом связи.

Штурманский комплекс курсоуказания и пройденного пути обеспечивает плавание во всех широтах и учитывает возникшие погрешности  при плавании в водной среде. Хранение координат места с точностью до 300 метров возможно до трех суток.  От точности места ПЛ зависит расчетная дальность  и направление полета ракет к целям. И, безусловно, - безопасность плавания в навигационном отношении.

Всплытие на сеанс связи, получение сигнала из Москвы, определение места ПЛ штурманом – прелюдия к ракетной атаке.

Перед всплытием на сеанс связи на ПЛ объявляется боевая тревога (предусмотрено правилами по организации подводной службы). Значение боевой тревоги: во-первых, обеспечить безопасность при всплытии на перископную глубину; во-вторых, производится предстартовая подготовка ракет до момента разблокировки ракетного комплекса и заполнения ракетных шахт с ракетами забортной водой с открытием крышек шахт.

И так на каждый сеанс связи лодка всплывает, готовя ракеты к пуску. С получением сигнала из Москвы не пройдет и нескольких минут, как из «обоймы» ракетоносца одна за другой, с интервалом в несколько секунд, начнут стартовать ракеты, нацеливаясь на противника. В полете ракеты сбрасывают отработавшие 1-ю и 2-ю ступени двигателя. Головная часть, в которую вмонтирована навигационная система и ЭВМ, скорректирует свой полет к цели по «звезде», разделится на несколько ядерных зарядов, поражающих цель.

Не правда ли, как все умно и совершенно устроил человек-изобретатель! Нет спасения от смертоносного оружия! Есть о чем подумать?

С одной стороны, воинский долг – «защищать  Родину», присяга и приказ, в выполнении которого я не должен сомневаться (на боевом распоряжении безоговорочно поставил свою подпись), а с другой стороны – «конкретная абстракция» -человечество, люди, земля, жизнь!

Рядом с причинами войны: военным потенциалом (прибылями ВПК) и его политическими вдохновителями ( с маразмическими амбициями) стоят жертвы – обыкновенные люди, жители планеты Земля (пока единственной для всего живого), которые против войны (прописная истина), и хотят они лишь чистого неба с достатком хлеба и радости!

Зачем же ядерный смерч, голая выжженная земля и трупы, трупы, трупы! Много! Все погибло! Ядерное оружие – оружие массового уничтожения! Если не сразу сразит ударная волна и огненный смерч, то через некоторое время все живое уничтожит радиация. Картина ядерной катастрофы  в истории человечества представлена наглядно в фактах атомной бомбардировки Хиросимы, Нагасаки, взрыве реактора в Чернобыле, да еще почти ежедневно СМИ с цинизмом и «упоительным наслаждением» демонстрируют в научно-фантастических триллерах и распечатывают ужасы ядерной войны в печатных изданиях! Но ни одна фантазия не сравниться с ужасом действительности!

Человек, «Помни войну!»

«Окончен сеанс связи, получена политинформация», - доклад из рубки радистов.

«Опустить выдвижные устройства. Боцман, погружаться на глубину 120 метров. Курс - ... градусов. Обе турбины – самый малый вперед».

Идет заступление смены на вахту. Доклады поступают в центральный пост. Свободным сменам – отдых.

Сегодня замполит запланировал просмотр кинофильма. Загрузили 12 коробок с лентами отечественными, главным образом, легкого комедийного жанра, которые неоднократно все видели и снова будут смотреть. Просмотр кинофильма по сменам происходит в кормовой кают-компании личного состава, но приходят на сеанс всего несколько человек, другие, вероятно, отдыхают или занимаются делами по своему вкусу.

Я прохожу к штурману. Он определил место ПЛ по спутникам, провел анализ и вычислил вероятную точность. «Утверждаю! Широта... Долгота... Дата, время. Командир (подпись)», - пишу я на карте рядом с обозначенным местом ПЛ. Навигационная карта в таком виде должна «доплыть» до базы, как отчетный документ за поход. «Записать в вахтенный журнал утвержденное место ПЛ!» Вахтенный заполняющий журнал ЦП записывает: дату, время, широту, долготу.

На командирской вахте остался старпом. Ухожу во второй отсек в каюту, валюсь на койку – необходимо расслабится от постоянного напряжения. Над головой гудит раструб вентилятора, гонит в каюту холодный воздух, натягиваю на себя канадку, но гула не замечаю, сознание проваливается в пустоту.

 

***

 

Сон на ПЛ не освежает, вялость, голова тяжелая, еще долгое время организм находится в дремотном состоянии. Чтобы почувствовать себя работоспособным, необходимо помахать руками, сделать несколько наклонов – что-то вроде физзарядки, перелезть в  1 отсек и побегать на «дорожке». На ПЛ имеются несколько физкультурных снарядов в разных отсеках, и подводники с большим удовольствием занимаются на них.

Плеснул несколько пригоршней воды в лицо. Из раструба вентилятора рвется холодная струя воздуха – подставляю под нее лицо, но ненадолго, можно застудить, и тогда обеспечен миозит, скует мышцы, вместо улыбки – гримаса, не повернуть голову – больно. Такое часто случается у подводников. Раструб вентилятора отвернул к переборке. Теперь как-будто посвежело. В каюте можно почитать книгу или  «покидать» гантели, посидеть просто так и подумать о жизни, но долго в ней не задерживаюсь. Каюта – в основном, для отдыха на койке, а в ЦП нахожусь, практически, все время.

В ЦП (в кресле) занимаюсь только служебными делами: проверяю «Журнал боевых действий»; старпом представляет суточный план и план-график боевой подготовки на поход; командир БЧ-5 – план комплексной тренировки ГКП – пульт ГЭУ по борьбе с нарастающим дифферентом и изменением режима движения ПЛ; замполит – план политико-воспитательной работы на поход; набрасываю тезисы доклада на комсомольское собрание: «Комсомолец! Бдительное несение вахты – залог успешного решения задач БС!»;  утверждаю личные планы самостоятельной подготовки командиров БЧ и служб, и т.д., но в процессе всего этого нисколько не теряю бдительности в контроле за действиями вахтенного офицера и механика, соблюдения режима движения и управляемости ПЛ, докладов из отсеков об осмотрах и замечаниях.

Прошла неделя подводного плавания. Люди уже отоспались – свободные от вахты бодрствуют, некоторые бродят по кораблю, навещают товарищей в других отсеках, собираются очереди около курилки. Спокойное подводное плавание расслабляет людей. Слабое звено в соблюдении подводной дисциплины молодые мичмана. Они пришли на флот из школ младших специалистов, минуя срочную службу, ветеранами-мичманами еще не стали, не имеют опыта подводной службы, но иные  «корчат из себя мореманов». Одно единственное положительное качество у них, которое дала им школа, это то, что они стали специалистами и имеют знания по обслуживанию техники на боевых постах. Чаще всего конфликтные ситуации создаются во взаимоотношениях их с матросами и старшинами срочной службы и между собой.

Молодой мичман – старшина команды торпедистов с приходом на корабль не смог установить нормальные служебные отношения с подчиненными матросами-торпедистами.  Да и где ему было научиться этому! С его стороны постоянно слышались угрозы в их адрес, вплоть до предполагаемого рукоприкладства. Вчера, находясь на вахте, он начал какие-то работы в отсеке со стуками молотка. Моментально пошли помехи на гидроакустическую антенну, и гидроакустики ничего не могли понять – откуда появились эти странные звуки? Кроме того, удары в 1 отсеке демаскировали ПЛ. При выговоре ему о его неправильных действиях, нарушении скрытности ПЛ, производство работ без ведома ЦП, повел себя с командиром БЧ-3  вызывающе – своей вины не признавал, упрямо стоял на своем. Что редко бывает в море, вынудил командира БЧ-3 объявить ему наказание. Вызвал у подчиненных торпедистов срочной службы усмешки – так тебе и надо.

Двое мичманов БЧ-5 во время вахты, оставив за себя в отсеке матросов, сбежали в курилку – факт нетерпимый, который потребовал применения серьезных воспитательных мер. С мичманами подготовили и провели собрание по конкретному вопросу: «Мичман – воспитатель подчиненных». Разговор с мичманами назрел, и упустить момент  было нельзя. Хлопоты по проведению собрания больше всего занимали замполита и старпома, индивидуальная воспитательная работа с мичманами проводилась их прямыми начальниками.

Организация использования курилки все больше и больше начала вызывать нарекания со стороны военврача, начальника химслужбы и командира 1Х отсека. Галдеж курильщиков в очереди мешали личному составу отдыхать в рядом расположенных каютах, изменение состава воздуха и запах табачного дыма дурно влияли на самочувствие, если учесть, что в отсеке находился и камбуз со своими запахами, которые не могли полностью поглотить фильтры. Старпому пришлось заняться организацией использования курилки. Назначили время помывки и просушки, закрепили персональную ответственность за организацию режима использования курилки на старшину  химслужбы. Инструкции, утвержденные мной, вывесили около курилки и зачитали по трансляции, Затем последовало строгое взыскание с тех, кто пытался нарушить установленный порядок.

Подводный ракетоносец следовал по маршруту на глубине 80 метров и вдруг, несмотря на перекладку рулей на погружение, начал терять глубину и всплывать. Увеличением хода удержались на глубине 30 метров. По всей вероятности, попали в слой воды с большей плотностью (соленостью). Поддифферентовали ПЛ и погрузились на 200 метров.

Окончен недельный отдых. Надо занять личный состав мероприятиями. Утвержден план-график мероприятий по боевой и политической подготовке на поход. Старпом накануне вечером представляет план на следующие сутки. Святое правило: помимо вахты и необходимого отдыха, личный состав должен быть занят мероприятиями. В этом случае меньше дурных мыслей лезет в голову.

Завтра по плану первые политзанятия по сменам: «Военно-политическая обстановка на североатлантическом ТВД. Условия выполнения задачи БС РПКСН». Политзанятие направлено на понимание каждым членом экипажа необходимости нахождения РПКСН в море на БС.

В 111 отсеке на проходной палубе вывешен экран соцсоревнования. Он отражает соревнование вахтенных смен, БЧ – служб и отсеков. Определен состав комиссии по подведению итогов соревнования во главе со старпомом, разработано положение по оценке в баллах , подведение итогов проводилось за неделю. Главенствующую роль в организации соревнования играл замполит – он держал свою руку, образно выражаясь на пульсе динамики соревнования.

Много споров вызывал экран соцсоревнования в дни подведения итогов. И, конечно, можно прямо сказать, что соревнование снимало напряжение и принудительность с мероприятий по боевой подготовке, когда личный состав стремился подтянуться, достигнуть больших успехов в специальной и политической подготовке, на тренировках, в содержании и чистоте матчасти, боевых постов и отсеков.

Сутки подводного плавания наполнялись интересом личного состава к несению вахты, участию в различных мероприятиях боевой и политической подготовки. Викторина по борьбе за живучесть носила более педагогический смысл, чем развлекательный. Дух состязательности царил повсеместно. Никто не таился и не скрывал своих успехов, с гордостью первооткрывателей делились своими методами и приемами; ошибки приобретали общеизвестность. В этом, пожалуй, была основа соревнования. Гласность соревнования не оставляла равнодушным никого. Своевременное выявление нарушения подводной дисциплины давало возможность исключения их в дальнейшем плавании.

Предстояло партийное собрание: «Задачи коммунистов в повышении воинского мастерства, четкости несения вахты, как основе безаварийного плавания». Хотя, в основном, воспитательный процесс был направлен на молодых мичманов и личный состав срочной службы, но и офицеры требовали не меньшего внимания со стороны командования ПЛ. Партия это понимала. Надо поставить ей в заслугу, что в те времена, когда она была «у руля», вопрос военно-политической подготовки и воспитания членов партии с высокими моральными качествами (хотя это не всегда было на деле, лицемерие и очковтирательство самой же партией внедрялось в жизнь) стоял на должной высоте. Мы, «рядовые» члены партии, не были искушены в нравственных играх высокопоставленных партократов и делали свое партийное дело с убежденностью. Коммунисты являлись стержнем любого флотского объединения, каждого экипажа, ими решались порой казавшиеся неразрешимыми многие вопросы. Опора командира РПКСН – парторганизация.

В этом я ничего нового не сказа, но не мог обойти в своих записях. «Это наша жизнь – это то, что мы делаем сами!»

 

***

 

11 отсек – энергетический, в нем расположена АБ. На дизельных лодках АБ – единственное средство энергообеспечения при подводном плавании, а на атомной лодке она является резервным элементом в энергообеспечении при аварии ГЭУ.

Во втором отсеке батарея занимает всю трюмную часть. На верхней палубе расположена кают-компания офицерского состава и жилые каюты, среди них – каюта СПК и ЗКПч. На проходной средней палубе – каюта флагманских специалистов, а в носовой части отсека по правому борту – каюта командира ПЛ.

Она состоит из двух помещений: первое – кабинет, второе – спальня; гальюн и душ расположены друг за другом в герметичных выгородках.

Кабинет: письменный стол, над ним – книжная полка, перед столом – полумягкое кресло, с одной стороны – диван, с другой – платяной шкаф и холодильник (бытовой). Спальное помещение: койка, над ней светильник-ночник, с другой стороны – умывальник с полочкой и зеркалом. Мебель кабинета и спальни отделана лакированным темно-коричневым шпоном, а переборки оклеены светлыми обоями. Отсечные вентиляторы через патрубки с раструбами гонят в помещение каюты свежий прохладно-бодрящий воздух. Светильники дополняют обстановку.

Все скромно, но удобно. Каждое помещение каюты – три шага вдоль и три поперек, не разгуляешься, но габариты подводного крейсера большего не позволяют.         Содержание книжной полки, письменного стола и холодильника зависит от интереса хозяина каюты.

Должность командира ПЛ – особая ступень в воинской карьере, это статус особого человека, наделенного государственными полномочиями.

Каждый из нас обладает суммой положительных качеств и недостатков. Это неоспоримая истина.  И тот, кто избрал свой жизненный путь в направлении – стать командиром корабля, в своем нравственном самовоспитании должен стремиться к тому идеалу, который отвечает этой должности.

Стоит вспомнить «добрый совет знаменитого штурмана Ивана Николаевича Дмитриева» (из книги «Накануне» адмирала флота Советского Союза Н.Г.Кузнецова): «Коль вы, избрав военно-морское училище, не стремитесь командовать кораблем – значит, ошиблись в своем выборе». Перво-наперво, эти слова определяют стремление тех, кто стремиться стать командиром корабля.

Конечно, должностей на военно-морской службе, превеликое множество, и если человек избрал для себя другое поприще, мы не вправе осуждать его за это.

Не будем отмечать  качества характера, с которыми люди становились командирами кораблей – не в этом суть. Важно определить, я так думаю, что все-таки позволяло человеку быть командиром корабля.  Из формальных обстоятельств – членство в компартии. Уж коли хотел сделать карьеру, то только с партией.  Из человеческих воспитуемых (приобретенных)  качеств надо отметить: самообладание, самоконтроль, благоразумие. Перечисленные качества совершенно необходимы командиру ПЛ.

В управлении кораблем нельзя строить свои расчеты на случай. Морская практика рекомендует: «Если командир считает, что его действия могут дать положительный результат только случайно, то эти действия, вероятно, можно считать слишком рискованными». Риск должен быть оправдан, да и приемлем он в критической ситуации (определяет командир), или при военных действиях, когда «или-или» - жизнь или смерть. Уверенному управлению маневрами корабля присущи осторожность и осмотрительность. 

Нужна храбрость и решительность в исполнении задуманного маневра и доведения его до желаемого результата.

Вот что сказал на этот счет американский морской писатель Г. Мелвилл: «Надежную и полезную храбрость рождает трезвая оценка грозящей опасности». И еще: «Для него храбрость была не возвышенное свойство души, а просто полезная вещь, которую следует держать под рукой на любой случай стремительной угрозы».

Обязательность в исполнении данного слова в малом и большом. Иногда, ссылаясь на забывчивость, патологический недостаток мозга, человек нарушает верность данному слову. В другой раз такому человеку уже нет веры. Раньше верность принятым на себя обязательствам называлась «офицерской честью», теперь это прочно забытое понятие.

«Умение чувствовать корабль – результат самостоятельной практики, выработавшие у командира твердые навыки управления кораблем и уверенные действия, строго соответствующие обстановке».

Допуск командира к самостоятельному управлению ПЛ говорит о многом. Командир должен  знать «все» (или, быстро соорентировавшись в обстановке, знать, где найти справочный материал, хотя бывает, что на это время не предусмотрено) и уметь делать  «все» на уровне профессионала-подводника. Как видите, нагрузка и требования для сверхчеловека, но люди, становившиеся командирами их преодолевали, потому что они достигали этой ступени не сразу и не вдруг, а шли к ней постепенно и целеустремленно, начиная с первых шагов в военно-морском училище, дальше от должности к должности по служебной лестнице, через военно-морские офицерские классы и учебные центры, аккумулируя знания и опыт подводной службы.

 Герой Советского Союза, подводник, адмирал А.П.Михайловский в своих мемуарах «Рабочая глубина» (1996 г.) так описывает этот случай: «Командир принял «чудовищное по своей несуразности» решение «выявить тактику адекватного реагирования» американца путем маневрирования в непосредственной близости от него с периодическим подвсплытием на перископную глубину. Около двух часов продолжался «цирк», пока при очередном нырке ПЛ ударила носом, а затем и ограждением боевой рубки в корму фрегата, разбив ему винт, погнув гребной вал». И дальше сделано заключение: «Недостаток командирского разума. Последствия командирского идиотизма могут оказаться непредсказуемыми».

И последнее: это взаимоотношения командира корабля с подчиненным личным составом.

      Привожу суждения адмирала флота Советского Союза Н.Г.Кузнецова: «Мало быть хорошим навигатором, безопасно водить корабль, надо уметь командовать по правилам морской практики и администрирования в соответствии с Уставом». «Проходя строй, никогда не смотрите мимо людей. Помните, что все они смотрят на вас. Старайтесь и вы взглянуть на каждого». «Зазнавшийся, ставший беспечным командир опаснее неумелого».Мерилом взаимоотношений командира ПЛ и его подчиненных должна быть человечность – качество, объемлющее гуманное отношение к личности, уважение достоинства и прав человека, дружеское отношение, принципиальность в общении, чуткость к нуждам подчиненных. Без этого нет авторитета командира ПЛ среди подчиненных.

«Командиру приходится действовать круто, говорить резко, но и тогда в его словах и поступках не должно быть и тени высокомерия, безразличия к людям. Этого никогда никому не прощают», - завещал адмирал флота Советского Союза Н.Г.Кузнецов.

 

***

 

Доклад в ЦП из рубки гидроаккустиков: «Центральный! 20.30. Правый борт, 140 и 160 градусов – две посылки гидролокатора силой 1 балл».

С поступлением этого доклада в центральный  ГКП РПКСН лихорадило около суток.

Первое, что могло прийти в голову – потеря скрытности. Это самое вероятное. За РПКСН установлено слежение противолодочным самолетом или ПЛ противника! Второе – помеха!

Как первое, так и второе необходимо подтвердить: или контакт с противником есть, или его нет? Для этого нужно время.

Начальник РТС получил мои указания: «Пороть горячку не будем. Надо выявить факт слежения или убедиться, что это помеха. Посылки записать на магнитофон, произвести классификацию сигнала гидролокатора. Потом определим носителя. По параметрам первых посылок предположим, что за нами увязалась АПЛ противника – от этого будем плясать. Доклад в центральный пост немедленно с получением новых посылок.  ГКП и РТС – готовность №1».

«Старпом! Посмотрите в вахтенном журнале, когда совершали маневр по проверке отсутствия слежения?»

«Окончен маневр по проверке отсутствия слежения в 19.34 , товарищ командир!»

«Хорошо, что очень плохо! Час тому назад горизонт был чист. Никаких подозрительных шумов... Стоп!» - сам себе говорю.

«Кто находился на вахте во время проверки отсутствия слежения? Это происходило с 18.30 до 19.30. Журнал, конечно у вас чист. Я имею ввиду, что гидроакустический горизонт был чист. Но попытайте вахтенных, может, они все же что-то слышали или у них было подозрение, что они что-то слышат! Вы меня поняли?» - задаю я вопрос начальнику РТС по громкоговорящей связи.

ГКП застыл в напряжении. Я откинулся на спинку кресла.

«Старпом! Объявите по кораблю обстановку, кратко без деталей: обнаружены посылки гидролокатора, ПЛ производит маневрирование по проверке отсутствия слежения. ГКП и РТС – готовность №1. По лодке – режим тишины №1. Излишнее хождение из отсеков в отсеки  прекратить. Обратите внимание на хлопанье дверьми. Трансляцией пользоваться только для получения докладов об осмотре отсеков и при внезапных вызовах».

«Товарищ командир! С 18.30 до 19.30 никаких подозрительных шумов не наблюдали», - доложил начальник РТС.

«Доклад принят. Вопрос исчерпан.  Будем ждать!»

«Надо подумать, время позволяет!» - в мозгу начался процесс анализа обстановки.

Анализ: «Первые посылки гидролокатора были для выявления наличия подводной цели, т.е. нас и нашего местоположения относительно него. Посылки были целенаправленны, значит, они нас слышат и ведут. По курсовому углу справа 140-160 градусов мы их слышать не можем. Надо или резко изменить курс на 90 градусов вправо, чтобы его (противника) хотя бы на некоторое время вывести из своих кормовых курсовых углов. И тогда акустики обнаружат его шумы. Или медленно, на пологой циркуляции вправо, опять-таки вывести из-за кормы для прослушивания.

Что лучше? Медленно, он не сразу обнаружит наш маневр, а забегать  к нам за корму ему потребуется больше времени, даже с увеличением хода, чем нам вывести его из-за кормы на 20-30 градусов. Увеличение им хода – нам тоже на руку. Шуметь будет больше. Подождем!

Нужны еще посылки. Чьи они? Кто носитель? Если самолет, то может возвратиться через час-полтора. Или улетел, ограничившись единичным фактом установления контакта, считая, что мы на переходе в район патрулирования? Может быть, передал контакт другим силам ПЛО – другому самолету, вертолету, надводным кораблям или противолодочной подводной лодке, которые будут развернуты для поиска у нас по курсу».

Мастерство командира ПЛ – в обеспечении скрытности подводного корабля, но еще большее мастерство командиру нужно, чтобы выявить факт слежения. Кто следит? Самолет или ПЛ, а может надводные корабли с вертолетами? По классификации гидрологических посылок можно определить носитель и уж тогда принять решение на отрыв или на выход  из зоны слежения.

Такие рассуждения и медлительность действий возможны для мирного времени, когда можно считать, что в борт нам еще не послана торпеда. Для военного времени обнаружение посылок гидролокатора – факт измерения дистанции противником и выпуск по нам противолодочной торпеды или, скорее всего, торпеды с ядерным зарядом. Уничтожение РПКСН с 16-ю ракетами того стоит.

В военное время я бы не сидел в кресле и не рассуждал. Спасение – в выходе из района взрыва торпеды с ядерным зарядом: в минимально короткое время развитие хода до самого полного, резкое изменение курса, приведя пеленг на противника за корму, изменение глубины погружения, как можно ближе к поверхности моря, до безопасной, чтобы избежать максимального гидравлического удара от подводного ядерного взрыва. Если же на нас нацелена противолодочная торпеда, она может быть отброшена нашей кильватерной струей. Одновременно с выполнением маневра на выход из района атаки противником производим стрельбу имитатором ПЛ и патронами помех для создания ложных целей и отвлечение противолодочных торпед на ложные направления. Тут уж как повезет! Если нам повезет, то не повезет противнику, наши 16 ядерных ракет устремятся к его наземным объектам, а 20 торпед найдут свою цель в море. РПКСН в любой момент войны должен быть готов к атаке и обороне.

Прошло более трех часов напряженного ожидания. К заступлению на вахту готовится очередная смена.

«Центральный! 23.48. Правый борт, курсовой 140 и 160 градусов – две посылки гидролокатора силой 1 балл. Записаны на магнитофон».

 Посылки на тех же курсовых и та же сила в баллах...

Начнем маневрирование!

«Акустики, слушать справа кормовые курсовые углы. Пологая циркуляция вправо».

Отворачиваем от первоначального курса на 90 градусов.

«Центральный! Гидроакустический горизонт чист!»

В ЦП входит начальник РТС со стопкой классификационных таблиц. Я, начальник РТС, старпом, замполит склоняемся над таблицами. Слушаем начальника РТС, кумекаем, каждый высказывает свое мнение.

По классификации гидрологических посылок, похоже, что носитель – АПЛ. Но пока не все ясно!

«Центральный! 00.15. Правый борт, курсовой 140 и 160 градусов – две посылки гидролокатора силой 1 балл. Записаны на магнитофон».

 Снова в том же составе склоняемся над таблицами классификации. Да, нет сомнения – гидролокатор принадлежит ПЛ. И она опять по корме и сила посылок 1 балл.  Вероятно, уверенно слышит нас, но для безопасности измеряет дистанцию.

Легли на курс маршрута. Пологая циркуляция и прослушивание кормовых курсовых углов результата не дали. При получении  посылок повторим маневр, но более резко. Что посылки будут, почему-то не возникало сомнения. ГКП и акустики в напряжении.

Пропустить сеанс связи нельзя – всплыли под перископ на прием информации. С подъемом перископа его глазок устанавливаю на нулевой уровень. Ночь, море, облака сливаются в сплошную черноту, и в этой черноте перископ никак не сориентировать по горизонту. Осматриваю невидимый горизонт: сначала носовые сектора, потом кормовые курсовые углы. В боевой рубке светит только синяя лампа. Глаз в окуляре перископа с трудом привыкает к наружной темноте. Снова вращаю перископ, еще внимательнее всматриваюсь в поверхность моря. Различаю гребни волн и отблески их при встрече с выдвижными устройствами.

«Записать в вахтенный журнал: «Северная ночь, низкая облачность, темно. Волнение моря – 5-6 баллов. Горизонт чист». В такую погоду самолеты не летают – значит, это АПЛ!

В наш адрес РДО не поступило. Приняли политинформацию. Погрузились. И снова более трех часов – гидроакустический горизонт чист, гидролокационных посылок нет.

«Центральный! 03.51. Правый борт, курсовые 140 и 160 градусов – две посылки гидролокатора силой 1 балл».

Интересно: каждые четыре часа приходят посылки с тех же курсовых углов и той же силы. У нас происходит смена вахты и у них, наверное, смена. Перед сдачей вахты замеряют дистанцию. Но почему двумя посылками и почему они приходят с разных курсовых кормовых углов. Какая-то чертовщина! В логику тактики слежения ПЛ за ПЛ это никак не укладывается.

Ложимся на обратный курс для проверки слежения.

«Акустики! Циркуляция вправо на обратный курс. Слушать горизонт!»

«Центральный! Гидроакустический горизонт чист!»

«Центральный! 04.02. Правый борт, курсовой 140 и 160 градусов – две посылки гидролокатора силой 1 балл».

 Мы развернулись на обратный курс. Не может быть, чтобы противник так быстро и с прежней точностью занял позицию у нас за кормой. Тут что-то не то! Тем более, что и мы должны его услышать, если он так уверенно нас ведет. Нет, что-то тут не так! Доклады акустиков одинаковые, характер посылок не изменяется. Каждые четыре часа, как близнецы братья, посылки приходят на наш гидроакустический комплекс.

«Давай поразмыслим, - обращаюсь я к начальнику РТС. – Ситуация похожа от одного приема посылок к другому. Маневрирование ничего не позволило выявить. Я полагаю, что это помеха. От чего? Надо найти!»

Начальник РТС молчит. Может до него плохо доходит смысл моих слов? Тогда я более строго даю ему указание.

«Разберитесь, уже возимся с этим более восьми часов. Помехи могут идти из первого отсека через акустические антенны. Помните, когда стучал в 1 отсеке старшина команды торпедистов, у вас на антенны пошли помехи», - продолжаю я.

«Что-то включают или выключают, а у вас в приборах каким-то образом наводится помеха. Посылки случаются как раз на смену вахты. Ищите помеху! Проверяйте!»

Встаю из кресла, подхожу к «Каштану», включаю первый отсек.

«Первый?»

«Есть первый!»

«У «Каштана» командир. Кто на вахте?»

«На вахте старшина команды торпедистов... и матрос...»

Называю старшину команды торпедистов по фамилии.

«Доложите, за последние 20-30 минут, какие вы включали, выключали приборы, механизмы или выполняли какие-нибудь работы?»

«Никаких, товарищ командир! Вот сидим,  беседуем, то да се. У нас все в исходном. УРМ и вентиляторы работают давно. Не переключали ничего».

«Кто-нибудь входил в отсек!»

«Да, минут 15 тому назад из второго приходил штурманенок, но он быстро, в гальюн и назад».

«Что он там делал?» - задаю я дурацкий вопрос.

«Известно что, товарищ командир!»

«Пусть вахтенный пойдет в гальюн и сделает все то, что делал там штурманенок. А тебе пусть докладывает свои действия, а ты репетуй мне!»

«Есть, товарищ командир!»

«Центральный! 04.37. Правый борт, курсовой 140 и 160 градусов – две посылки гидролокатора силой 1 балл».

«Ну, что молчите?» - тороплю я первый.

«Все в порядке. Пописал. Спустил».

«Спустил!?... Нажал педаль спуска и отпустил!?» - подвожу я итог.

«Так точно, товарищ командир!»

«Пусть еще раз пойдет в гальюн, нажмет и отпустит педаль».

«Центральный! 04.41. Правый борт, курсовой 140 и 160 градусов – две посылки гидролокатора силой 1 балл».

«Нажали, товарищ командир!»

«Спасибо. Все. Молодцы!» - заканчиваю я разговор.

«Служим Советскому Союзу!» - последовал ответ из первого.

«Акустики! Вы поняли, что у вас творится! Это не гидролокатор, а гальюн первого вам сигналы посылает. Идите в гальюн первого, жмите педаль. Экспериментируйте! Обратите внимание, что помеха не электрическая, а механическая. Вы не предполагали такой связки: педаль гальюна – гидроакустическая антенна. Нажмешь педаль заслонки – одна помеха, отпустишь – другая. Не забудьте отметить в гидроакустическом журнале, что все посылки – помеха.  Потом в базе доказывай, что ты не верблюд», - вразумляю я начальника РТС.

«Механик! Пошлите трюмного, пусть переберет и смажет педаль в гальюне. А то будем продолжать шарахаться от лжепосылок по всему морю».

«Старпом! В журнале центрального запишите причину помехи. В «Журнал боевых действий» эту хреновину не записывать, а маневрирование отметить, как проверку отсутствия слежения. Полсуток воевали с гальюном первого! Расскажешь – поднимут на смех!»

Циркуляция влево. Ложимся на курс похода.

Как предусмотреть такой казус? Поди, разберись в военное время, получены ложные или фактические гидролокационные посылки? Секундами решается вопрос жизни и смерти!

Над морем -  уже утро. Наступил еще один день БС. Продолжаем следовать в северную часть Гренландского моря в район патрулирования.

Хорошо все то, что хорошо кончается!

 

***

 

На 12-е сутки пришли в район боевого патрулирования. Район  «нарезан» в северной части Гренландского моря у самой кромки паковых льдов. В районе возможно появление плавающих льдин, поэтому особую осторожность надо соблюдать при всплытии на перископ: сначала всплывать под рубку почти без хода, потом поднять перископ, осмотреться, и снова заглубить ПЛ, чтобы не торчал над поверхностью моря черный горб рубки.

Со штурманом развернули генеральную карту боевого распоряжения. На карте обозначено: в районе патрулирования – 20 суток, маневрирование осуществляется  на усмотрение командира РПКСН. На путевой карте штурман расчертил район патрулирования галсами и поворотами, маневрами по проверке отсутствия слежения. Учитывая ледовую опасность, плавать решили, в основном, в южной части района, а северную часть приберегли на случай отрыва при обнаружении за нами слежения. Теперь будем плавать из восточного полушария в западное и обратно, несколько раз пересекая нулевой Гринвичский меридиан. Скорее всего, район, в котором мы находимся, облетывается самолетами «Альбатрос» противолодочной авиации Норвегии, т.к. находимся мы ближе всего к о. Шпицберген. Из расчета, что возможно обнаружение самолета противника, построили свое маневрирование и наметили  в какие сеансы связи всплывать на прием информации, чтобы соблюсти наибольшую скрытность плавания. Выбрали схему уклонения при обнаружении РЛС самолета или работу ОГАС с вертолета.

Предварительное планирование всегда сокращает время для принятия решения. Психологически готовишься к действиям по уклонению от противника, и это уже становится не неожиданностью, а спланированным  и продуманным маневром.

«Утверждаю. Дата, время... Командир», - расписался  я в верхнем углу карты, утверждая схему маневрирования в районе патрулирования.

В течении первых двух суток производили доразведку района, разведсводку получили накануне. Как указано в разведсводке, обстановка в районе патрулирования стандартная: облет  района самолетами «Альбатрос»  1-2 раза в сутки, плавающий лед в северной части; других сил и средств  противника не предполагается. Основная нагрузка по доразведке района ложится на ГКП, РТС и штурмана.

Сегодня суббота – как заведено длительной практикой на флоте, этот день считается парко-хозяйственным. Старпом с утра спланировал большую приборку, потом смену белья: постельного и разового нательного, помывка всего личного состава по сменам.

Старпом и помощник командира полны служебного рвения. «Начальственный лай» перекатывается из отсека в отсек. Старпом – хозяин, он должен излазить все отсеки от верхних палуб до трюмов, заглянуть в каждую рубку, чтобы от его недремлющего ока не ускользнул даже малейший беспорядок.

Адмирал флота Советского Союза Н.Г.Кузнецов так пишет о должности старшего помощника командира: «Должность старшего помощника на корабле – самая тяжелая и неблагодарная. Он должен раньше всех вставать, позже всех ложиться и подобно громоотводу принимать на себя все молнии и раскаты грома – как сверху, так и снизу». И дальше: «Пожалуй, никто так не врастает в повседневную жизнь корабля, не чувствует ее пульса, как старший помощник. У старшего помощника почти нет свободного времени. Днем и ночью к нему заходят в каюту, ни у кого даже и мысли не возникает, что кончился рабочий день и старпому надо отдохнуть. Он должен вникать в малейшие детали корабельной службы. Ни одно происшествие, ни одно серьезное дисциплинарное нарушение не может пройти мимо него. В иной день старпом исколесит свой корабль вдоль и поперек, десятки раз заглянет во все углы, спустится вниз, в машинное отделение, и всюду у него находятся дела».

Но это не все. Помимо повседневной деятельности, т.е. черновой работы, старпом отвечает: за  боевую готовность, оборону и защиту корабля; за корабельную организацию службы; за корректуру книги корабельных расписаний; за планирование и организацию боевой подготовки; за организацию дежурной и вахтенной службы; за корректуру карточек поощрений и взысканий офицерского состава. Занимается: дисциплинарной практикой, снабжением корабля всеми видами довольствия. Руководит: боцманской, шкиперской и хозяйственной деятельностью на корабле; проведением тренировок, учений; приготовлением корабля к бою и походу. Организует взаимодействие между БЧ и службами; своевременное составление и подачу в базовые органы ремонтных ведомостей от БЧ и служб; подготовку офицеров к несению корабельных дежурств и вахт. Обеспечивает: передачу приказаний и распоряжений командира ПЛ и старших начальников до исполнителей. Ведет документацию: Журнал боевой подготовки, Журнал  боевых действий в походе. Контролирует:  ведение вахтенного журнала вахтенным офицером и вахтенного журнала ЦП.

И, самое главное, старпом – первый заместитель командира ПЛ, он должен иметь допуск к самостоятельному управлению кораблем, быть в курсе намерений командира и быть готовым в любой момент заменить его.

Поставим точку в конце вышеизложенного словами адмирала флота Советского Союза Н.Г.Кузнецова: «Но все же каждому офицеру, чтобы стать впоследствии хорошим командиром, такой этап службы (старпомом) пройти необходимо».

«Товарищ командир! У нас ЧП среди личного состава!» - ошарашил меня старпом. Стараюсь не подать вида, что насторожился. ЧП – чрезвычайное  происшествие, слова сами за себя говорят. Бывает, что ЧП «выеденного яйца» не стоит.

«Тут дело такое: матрос (фамилия) из БЧ-2, помните, здоровый такой, одно слово – артиллерист... рабочим по камбузу стоит. А мичман (фамилия) из молодых – старший специалист, росточком маленький такой, вертлявый, стоит на вахте в девятом. Он все книжку по карате с собой таскает и мусолит ее. С приемчиками ко всем пристает. И к матросу (фамилия) приставал, продемонстрировать хотел на нем прием карате. Матрос – здоровяк, добродушный, но и ему, вероятно, надоели эти приставания. Отмахнулся от мичмана, вкатил ему оплеуху, и тот скатился по трапу в трюм. Несколько ступенек на трапе, но голову разбил. Доктор уже перевязку сделал, ничего страшного, кожу ободрал.

«Начальники разбираются?»

«Замполит и начальники уже в 1Х отсеке. Мичмана смеются, да и все остальные!»

«Матроса с камбуза сменить. Мичман пусть стоит вахту, если может. Не ЧП, а глупость, иначе назвать нельзя. Мичман сам виноват, он еще из сознания матроса срочной службы не вырос. Смеяться не запретишь. Матроса не ругать и не пугать. Командира БЧ-2 предупредите. С мичманами поговорить надо. Обсудите это с замполитом. С матросами пусть поговорят по БЧ и службам. Матрос дал оплеуху мичману – старшему по званию.  Но мичман вывел из равновесия матроса и получил по заслугам. Может случиться подобная ситуация и при других обстоятельствах. Вы же знаете, что молодые мичмана очень «искусные» воспитатели и не умеют разговаривать и общаться со своими подчиненными – матросами и старшинами срочной службы. Это возьмите под контроль и объясните всем командирам БЧ и служб. Не ПЛ, а  «школа высшего спортивного мастерства!»

Все, кто находился в этот момент в ЦП, слышали мои слова, и они быстро распространились среди личного состава.

Случающиеся дисциплинарные происшествия – всегда наглядный урок. Обычно в дисциплинарной и воспитательной работе мы «бъем по хвостам», активно разбираемся, делаем выводы, осуждаем, наказываем. При этом в мозгу всегда вертится мысль: а если б  сделали это и это, то этого можно было бы избежать!

 

***

 

Моряки – подводники долгое время из своей жизни проводят в походах в «замкнутом металлическом помещении» - в отсеках подводной лодки.

Среда обитания в отсеках  ПЛ – особый микроклимат и воздушная атмосфера, в которой подводники выполняют сложную работу.

Воздух является средой нашего существования на поверхности Земли, мы его, не задумываясь, вдыхаем и выдыхаем, и процесс этот для нас с вами обыкновенный, сам собой разумеющийся. Сама природа заботиться об очистке воздуха, сжигает углекислый газ и пополняет кислород, увлажняет и перемешивает воздушные массы. Человек же в этом процессе природы в условиях цивилизации играет негативную роль.

В прочном корпусе ПЛ все не так, как на земле. Корпус лодки – большой скафандр сразу для всего экипажа, а не для одного водолаза. В этот большой скафандр надо подавать чистый кислород для жизни его обитателей, очищать воздух от вредных концентраций газов и примесей. Для подводника воздух - вопрос жизни. Наверное, уважительное отношение к воздуху только у подводников, водолазов и космонавтов. Только они знают цену глотка свежего воздуха.

Большинство смертей подводников при пожарах на ПЛ происходит от газового отравления. При пожарах в отсеках первопричина смерти  подводников – отравление угарным газом (СО) при недостатке кислорода. «Убийцей – невидимкой» можно назвать угарный газ – без запаха и цвета.

За составом воздуха в отсеках ведет наблюдение химическая служба. Но заботу о процентной концентрации газов в составе воздуха несет каждый подводник. Прием вахты на боевом посту и в отсеке начинается с замера процентного  содержания углекислого газа переносным датчиком. 

Смертельный процент газов для человека: азот – более 93%; кислород – меньше 18,6%;  при 14-15% углекислого газа наступает паралич дыхательных путей. Но если учитывать индивидуальные свойства организма человека, то смерть в отсеке  ПЛ может наступить задолго до достижения предельного процента газов, т.к. среда  обитания действует на организм подводника комплексно, и не только уменьшение кислорода или увеличение углекислого газа вызывает смерть, но и различные примеси в воздухе (дым, аэрозоли масел, примеси с камбуза от приготовления пищи и т.д.) пагубно действуют на человека.

В длительном плавании при ненормальном составе воздуха в отсеках происходит  интоксикация организма подводника. Наблюдались случаи, когда подводники, возвратившиеся из дальних походов, длительное время не приходили к нормальному самочувствию, а иные становились инвалидами. Человек  себя постоянно плохо чувствует, ощущает недомогание. Интоксикация организма и в итоге утрата здоровья – невидимая инвалидность.

На 30-е сутки подводного плавания в четырех отсеках АПЛ углекислого газа стало около 1%, в V отсеке – 0,85%, в V1 -  0,9%.  19% кислорода по всем отсекам.

Личный состав химслужбы «сбился с ног», налаживая работу регенеративных установок. Вводились в действие переносные регенеративные печи дожигания углекислого газа, переснаряжаемые регенеративными пластинами. Ящиков с регенеративными пластинами было взято по норме, предназначенной на аварийный случай (около 250 ящиков), но и они изменить положение не могли.

Стационарные датчики показывали процент углекислого газа в меньших пределах, а переносные сигнализировали, что в V11 отсеке углекислого газа стало 1,5 – 2,0%, а в V – 2,7%. Каким показаниям верить? Принимали в расчет большие показания процентного содержания углекислого газа и боролись за его понижение.

Такая картина состояния воздуха в отсеках наступала не только у нас. Много подобных примеров в отчетах за дальние плавания ПЛ. В нашем случае сбивали с толку разные показания стационарных и переносных датчиков. Их проверке на берегу не было уделено должного внимания.

Пришлось в перископном положении становиться под ПВП (прием воздуха под водой – выдвижное устройство для подачи воздуха внутрь ПЛ через V отсек), и по разработанной методике в БЧ-5 на флотилии делали «вдох-выдох», вентилировали отсеки. Таким образом, процентное содержание углекислого газа в отсеках уменьшали до 0,8%, кислорода  - увеличивали до 20%. Но этого  хватало не надолго, через 4 часа процент углекислого газа возрастал до прежних пределов.

Работу курилки сократили. На камбузе больше варили и парили, чем жарили. В отсеках, где углекислый газ возрастал до 2%, снаряжали переносные регенеративные печи, перемешивали воздух между отсеками.

 Под ПВП становились по мере возможности: если позволяло волнение моря (до 5 баллов) и надводная обстановка по обеспечению скрытности плавания.

Химики возились со своими установками и добились стабилизации процентного соотношения газов в воздухе отсеков. Улучшения не предвиделось, но и ухудшение обстановки не было. Так до конца похода (около 40 суток) химики сумели удерживать процент углекислого газа по отсекам в пределах 1,5 – 2,5%, кислорода – 19-20%.

В походе было на 8 человек больше штатной численности, Но это не могло послужить причиной процентного возрастания углекислого газа до таких пределов. Причина – некачественная работа стационарных регенеративных установок. Второе – расчет (который произведен промышленностью) на обеспечение нормального существования подводников в отсечной атмосфере не соответствует действительности, и регенеративные установки не обновляют отсечный воздух до положительных норм. При сдаче АПЛ флоту промышленность умеет создавать обстановку благополучной работы химических средств на стадии испытаний, а дальше подводники мучаются сами.

В заключение, забегая вперед, можно сказать, что после длительного пребывания в замкнутой атмосфере прочного корпуса, резкое изменение среды обитания, приводит к осложнениям. Если к отсечному подводному климату подводник привыкал постепенно, то со всплытием ПЛ в надводное положение, резко начиналась перестройка его организма к функционированию в стандартных наземных условиях существования. Началась ломка организма «наоборот». Все были бодры, жизнерадостны, но возбуждены и чувствовали себя болезненно. По окончании похода двое заболели воспалением легких, у троих – респираторное осложнение, у семерых – кожные болезни, фурункулы и внутренние нарывы.

Подводник, находящийся в длительном походе и существующий в «замкнутом металлическом помещении», подвергается не только психологическому воздействию подводной обстановки, но и физиологическому влиянию среды обитания, что наносит необратимый вред его здоровью.

 

***

 

Находимся в районе боевого патрулирования. Начало третьей недели нашего плавания. Скоро пойдем на юг.

Всплыли на перископную глубину на сеанс связи. Низкая облачность, туман, снежные заряды роем белых мух садятся на воду и исчезают, волнение моря 5-6 баллов. При всплытии под перископ еще ни разу не видели плавающих льдин.

Только радисты начали прием информации, на разведывательную антенну «Завеса» пришел сигнал с  работающей  РЛС самолета силой 1,5 – 2 балла.

По лодке разнеслись  частые короткие сигналы «ревуна»: «Срочное погружение!» Надо предполагать пролет самолета на близком расстоянии. Оператор на РЛС может занижать мощность излучаемого сигнала, тем самым создавать иллюзию, что самолет пролетает где-то далеко от ПЛ, но на самом деле – находиться в районе всплытия лодки. Погружаемся на глубину 120 м. Отворот от курса на 60 градусов влево. Выполняем маневрирование по уклонению от предполагаемого обнаружения самолетом. Если он нас «засек», то для уточнения контакта применит радиобуи. Увеличиваем ход до малого – надо быстро и в то же время, не повышая своей шумности, выйти из района сброса буев самолетом.

В сеанс связи для нас информации не поступило, политсводку приняли не полностью. До очередного сеанса – 8 часов.

Старпом и замполит разработали целый ряд мероприятий по совершенствованию боевой подготовки и военно-технических знаний личного состава.  Каждая неделя плавания посвящалась одной теме, и на всех мероприятиях на ПЛ на нее делался упор. Первая неделя: совершенствование организации службы в боевых сменах. Вторая неделя: совершенствование организации борьбы за живучесть, отработка безопасности плавания. Третья неделя: борьба с шумностью, соблюдение скрытности плавания. Четвертая неделя: совершенствование военно-технических знаний. Пятая неделя: сдача военно-технического зачета. Шестая неделя: совершенствование технического мастерства офицеров. Седьмая неделя: сдача ленинского зачета. Восьмая неделя: подтверждение и сдача экзаменов на классность. В автономном походе сдачу экзаменов на классность разрешалось проводить с последующим представлением экзаменационных листов в штаб.

Каждая из названных недель растягивалась на 12-15 суток, т.к. в это время вклинивались боевые тревоги при всплытии на перископ, регламентные проверки ракетного комплекса, обязательные тренировки по БЖ, политические занятия, собрания, беседы и т.д.

На каждой неделе в один из дней отмечали «день специалиста»: охватывали все специальности подводников – ракетчика, рулевого, гидроакустика, электрика, трюмного, турбиниста, торпедиста, химика и т.д.  Все имело отражение в радиогазетах, боевых листках, на экране соцсоревнования при подведении еженедельных итогов. Все относились к этому заинтересованно и активно, понимая, что сделанное в море не надо будет повторять на берегу с приходом в базу. А на берегу время будет занято на подготовку ПЛ к передаче второму экипажу, сборам в отпуск, несением всяких береговых нарядов и прочее – дел на берегу найдется. А может нам уже приготовлена какая-нибудь вводная – выйти  в море на учение или обеспечение, что вполне соответствует «умному планированию» в штабах, не взирая на то, что ПЛ возвратилась из дальнего многосуточного похода. И все же стержнем всякой организации, в т.ч. и на ПЛ в автономном плавании на БС, является воинская дисциплина. Формы нарушения ее не предусмотришь никакими инструкциями, советами и воспитательной профилактикой.

Вот случай нарушения воинской дисциплины, который произошел в марте в конце похода. Он типичен для флотской среды среди личного состава срочной службы, увольняющегося в запас весной или осенью.

Наступило весеннее время. Несколько человек, которым предстояло увольнение в запас весной с возвращением лодки из автономки, загодя, в предверии получения извещения о приказе Министра обороны СССР об увольнении из рядов ВС (информация идет в сеанс связи по линии политуправления), собрали ежедневные нормы вина в одну емкость, чтобы отметить это событие.

Когда подводник пьет ежедневно 50 г. сухого вина, кроме здоровья и бодрости у него ничего другого не прибавляется. Но когда на человека пришлось по бутылке сухого вина на один прием, может быть, с добавлением флотского спирта («шило»), то в нашей отсечной душной атмосфере они вывели себя из строя – выпитая доля спиртного «сбила с ног» участников застолья.

В одной каюте 1X отсека была обнаружена веселая компания: в разной стадии опьянения находились участники, иные уже «не вязали лыко», но были еще веселы, другие с непривычки были на стадии «отторжения выпитого и съеденного».

Пьянство на БС – тяжелый грубый проступок, занесенный на лицевой счет экипажа. Не надо, наверное, повторять, что пьяный подводник в боевой и аварийной (экстремальной) обстановке – «труп».

Командование ПЛ не старалось замазывать или смягчать ситуацию. После вытрезвления провинившихся начался разбор, индивидуальная проработка. На собрании комсомольцы и члены партии (собрание комсомольское) расценили действия участников пьянки как «удар в спину» всему экипажу, в целом успешно выполняющему задачу БС. С приходом в базу все раскаивавшиеся  «пьяницы» были наказаны, руководители подразделений, знавшие, что такое неблаговидное мероприятие среди личного состава может случиться и «прохлопавшие» его, не получили заслуженных похвал. Командование ПЛ так же не предприняла никаких мер к недопущению этого грубого проступка. Но могло быть и так: меры со стороны начальников были приняты, но подчиненные оказались хитрее – спиртное спрятали, что его нельзя было найти, а потом устроили «обмывание» приказа на увольнение. Один случай нарушения воинской дисциплины – грубый проступок – свел «на нет» 4-месячный упорный труд коллектива ракетного подводного крейсера.

С таким результатом по воинской дисциплине лодка возвратилась в базу.

Как же исключить провалы воинской дисциплины среди личного состава АПЛ?    Путь один: комплектовать экипажи из офицеров и мичманов, из «контрактников», как принято теперь называть. Будем иметь налицо сознательную дисциплину и рост профессионального мастерства подводников. Конечно, людей надо заинтересовать материально, а не только читать им политграмоту, «бить» на патриотизм и выкрикивать победоносные лозунги, что у руководителей компартии «в крови».

Частые звонки аварийной тревоги разорвали неторопливый ход боевых будней. Я выскочил из каюты 11 отсека в ЦП в одно мгновение.

«Пожар в шестом отсеке!» - разнеслось по трансляции.

«Шестой, доложить обстановку?» - требовал командир БЧ-5.

«Обе турбины – малый вперед. Боцман всплывать на глубину 10 м. Акустики, слушать горизонт. Аварийное всплытие!»

«Акустический горизонт чист!»

«Первичные мероприятия по отсекам выполнены!» - доложил механик.

«Приготовить к тушению пожара в шестом отсеке фреоновые установки».

Всплыли на перископную глубину. Я в боевой рубке, поднял перископ – визуально горизонт чист.

Слышу доклад из шестого отсека: «Огня нет. Отсек задымлен. В отсеке два человека, включились в ПДУ. Предполагаем, что горел УРМ. Щит отключили».

Всплывать в надводное положение нет необходимости.

«Шестой, приготовиться к вентилированию отсека».

Из V в 1V отсек ввели аварийную партию. Они тщательно осмотрели отсек, установили причину пожара: сгорела катушка пускателя вентилятора УРМ-24 (регенеративной установки). Ослабло крепление пускателя, и случился перегрев его. После этого подняли ПВП, провентилировали шестой, а затем всю лодку.

УРМ на ПЛ (расположены в каждом отсеке) – уязвимое место в пожарном отношении. Требуется постоянный контроль химической службы за их работой.

Вышли из района патрулирования, следуем на юг. Проходим Фареро-Исландский противолодочный рубеж.  На этом рубеже противник сосредоточил стационарные гидроакустические средства (на дне океана установлены гидрофоны, которые проводами соединены с береговыми станциями, классифицирующими шумы судов). На отдельных участках рубежа противолодочные ПЛ, НК и самолеты активно осуществляют поиск наших лодок, выходящих в Атлантический океан. А также ведется контроль над всеми судами, проходящими этот рубеж. 

Форсируем противолодочный рубеж на глубине 200 метров. С погружением на эту глубину ощутили действие мощного подводного течения (на глубине 60 м. бортовая качка достигала 10-12 градусов, на глубине 100 м. – 5 градусов).

С приходом в Атлантику акустики прослушивают квакеры – так условно называют голоса обитателей океана (или другого природного звукоизлучения).   В первые походы в Атлантику квакеры доставляли много хлопот подводникам – их принимали за работу буев или иных гидроакустических средств наблюдения, но со временем стало ясно, что к этому они отношения не имеют.

Всплываем под перископ на сеанс связи: волнение океана – 8-10 баллов, непрерывный зимний шторм. Для нас это хорошо, шторм способствует нашей скрытности, но надводным кораблям и судам надо иметь много мужества, чтобы преодолевать его.

Получили РДО: на маршруте нашего движения выявлена иностранная ПЛ. Этого можно было ожидать, но вероятность встречи с ней мала (т.е. услышать ее шумы), однако, надо «смотреть в оба».

В трех отсеках углекислый газ держится на отметке 2%, в остальных отсеках – меньше. Организм подводников адаптировался к такому составу воздуха. ПВП поднять и провентилировать отсеки нет возможности, волнение моря более 5 баллов. Проводимые мероприятия по боевой и политической подготовке нацеливают подводников на успешное выполнение задачи БС в Атлантическом океане.

 

***

 

Аварийность на подводном флоте – связка факторов человеческой психики и техники. Исключить аварии и катастрофы на подводных лодках нельзя, можно только профилактировать предпосылки к ним.

Мало будет сказано об аварийности, если заняться статистикой или говорить об общеизвестных фактах и итогах (трагических и печальных) аварийных случаев, происшествий и катастроф на подводных лодках. Правильнее будет обратиться к возможностям, которые привели бы к сокращению и предотвращению аварийности на подводном флоте. Исключение аварийности из жизни или сокращение ее случаев – задача никогда, никем и нигде не решенная в настоящем и в будущем, но заманчивая и благородная. Сравнение аварийности на подводном флоте по годам, периодам и т.д. – величина неопределенная и сомнительная, также как процент увеличения или уменьшения аварийности на автомобильном транспорте по сводкам ГИБДД (по-старому ГАИ). Это сравнение я привожу для наглядности, подчеркивая неоднозначность учета аварийности вообще.

ГК ВМФ СССР с 1956 по 1985 гг. адмирал флота Советского Союза С.Г.Горшков в одном из приказов написал: «Нет аварии оправданной и неизбежной. Аварии и условия их возникновения создают люди своей неорганизованностью, безответственностью и безграмотностью».

Безусловно, ГК ВМФ прав, но прежде слова приказа надо отнести в свой адрес.            Партсистема, в которой он был верным «послушником», требовала назначить «стрелочника» и в назидание всем его высечь. Вскрывались ли истинные причины аварии? Кому до них было дело! Высокие начальники ограничивались словами соболезнования, а подводный флот продолжал «пробуксовывать» в аварийности и платить жизнями подводников за чью-то руководящую «неорганизованность, безответственность и безграмотность».

Обратим внимание на многообразие причин, по которым подводники могут ожидать возникновения предпосылок, происшествий, аварийных случаев, аварий и катастроф на ПЛ. Но отметим, что «возможность – не есть конкретная вероятность».

Возникновение пожара на ПЛ возможно от возгорания топлива, масел, гидравлики, регенерации, от короткого замыкания, искры, электрической дуги, пробивки изоляции, от перегрева механизма, от перегрева и сгорания блока или элемента  в приборах, от обстоятельств, не выясненных и не учтенных в практике.

Поступление воды внутрь прочного корпуса происходит от конструктивного несовершенства устройств, сообщающих прочный корпус с «за бортом» или неумения их эксплуатировать, а также при использовании их в режимах и условиях, не обеспечивающих безопасность плавания, при пожарах с выгоранием сальников, уплотнений, втулок, вкладышей, прокладок с нарушением герметичности прочного корпуса, при пробоинах.

Аварии ракетного и торпедного оружия, аварии реакторов и устройств, обеспечивающих их работу, с ухудшением радиационной обстановки до степени радиационной опасности, когда личный состав переоблучается и погибает.

Навигационные аварии ПЛ – столкновение с кораблями, судами и ПЛ, касание и удары о грунт, в итоге приводящие к пожарам, загазованности отсеков, ухудшению радиационной обстановки, поступлению забортной воды внутрь прочного корпуса с жертвами подводников и гибелью ПЛ.

Кто самый опасный человек на ПЛ? Тот, кто не знает и не умеет!

Профессионализм подводника имеет первоочередное значение в службе на ПЛ. В экипаже должны служить офицеры и мичманы на добровольной контрактной основе, которые должны подвергаться профессиональному отбору. Направлять личный состав срочной службы на ПЛ не целесообразно, т.к. достигнуть необходимого психологического и профессионального уровня подводной службы они не могут.

Всякая новая техника, поступившая на флот и находящаяся в стадии освоения, имеет тенденцию к аварийности в силу двух условий: 1) конструктивные новшества могут имеет недоработки и недостатки; 2) личный состав, начавший эксплуатацию новой техники, в работе еще не освоил ее до степени ремонтной подготовки (такая ситуация сложилась на погибшей в Норвежском море в апреле 1989 г. АПЛ «Комсомолец»).

    С другой стороны, техника, находящаяся в морской эксплуатации более 10-15 лет, в силу устаревания конструкций стоит на грани поломок и аварийности. Так, ПЛАРБ «К-19» постройки 1960 г., модернизированная в 1962-1963 гг. после аварии реактора, до очередной серьезной аварии в феврале 1972 г. – пожара при разрыве трубопровода гидравлики в 1X отсеке, имела общий срок службы корпуса 12 лет. При проверке прочного корпуса на герметичность в базе при подготовке к походу все соответствовало норме, но при пожаре оказалось, что межотсечные переборки не герметичны (они на герметичность не проверялись), и отравляющие газы и дым фильтровались из отсека в отсек, личный состав погибал. Такой факт имеется и по другим АПЛ 1-го и 2-го поколения, где возникали пожары.

Нельзя не согласиться с Н.Питулайненом, профессором, капитаном 1 ранга в отставке, который в статье «Дополнение к атомной эпопее» («Ветеран  подводник», 1997 г.  №2) пишет: «Следовало отметить, я думаю,, что в нашем атомном подводном флоте получили распространение выходы в море кораблей с неисправной материальной частью. В большинстве таких случаев командование соединений санкционировало выходы. Высокому начальству было необходимо любой ценой «вытолкнуть» подлодку во имя соблюдения графика. Зачем? Чтобы не вызывать гнев московского руководства в случае его нарушения». И далее, к вопросу о сговоре и преступной безответственности командования ВМФ и промышленности: «К сожалению, между промышленностью и ВМФ долгие годы существовала порочная практика т.н. «взаимовыручки», что не позволяло вскрывать истинные причины аварий и привлекать виновных к ответственности».

К горькому сожалению, об этом можно говорить лишь после того, как покончили с диктаторским режимом всеобщего партийного руководства.  

Регенерация – потенциальный источник пожаров на ПЛ. «К-8» погибла от возгорания регенерации при коротком замыкании в кабельной трассе (упаковочный металлический ящик с пластинами регенерации был размещен в соприкосновении с токоведущими кабелями). Пожар распространился по отсекам, произошла потеря продольной остойчивости в результате выгорания сальников линии валов и поступления воды в кормовые отсеки. С лодкой в водах Бискайского залива в Атлантике погибло 52 человека (половина экипажа) во главе с командиром ПЛ.

Индивидуальная тренировка – основа подготовки подводника. Без индивидуального мастерства качество групповых действий по БЖ не достигает того уровня, когда экипаж способен противостоять авариям и катастрофам на  ПЛ.

      Выработка стойких навыков и умения в действиях подводника происходит в результате тренировок. Для подводника знать, не значит – уметь. Уметь – это форма действия, но не размышления. Подводнику в критической обстановке размышлять некогда, действия должны быть автоматическими и верными.

Вот как трактуется автоматизм в психоанализе: «... многие действия совершаются особенно уверенно, если на них не обращать внимания; ошибочное действие возникает именно тогда, когда правильности его выполнения предполагается размышление и привлечение особого внимания».

Пример. На индивидуальной тренировке подводник отрабатывает включение в индивидуальное средство защиты дыхания – ИП-46 или ИДА. На первой тренировке действия по включению в ИСЗ ему понятны, но действия его неуверенны, поскольку это новшество для него в обучении и в самой природе вдыхать воздух. Необходимо проведение дальнейших тренировок, чтобы подводник привык к дыхательному процессу в ИСЗ. Привычка вырабатывается серией тренировок: 1-2 тренировки по включению в ИСЗ в неделю, и подряд 4-5 тренировок, чтобы подводник, как показывает опыт, уверенно освоил включение и процесс дыхания в ИП-46, ИДА, преодолев психологический барьер неуверенности и некомфортности.

Важно не только уметь включаться в ИСЗ, но и действовать в них, выполнять тяжелую работу в сложной обстановке: при поступлении воды в прочный корпус, при пожаре в отсеке и задымлении и т.д.

Из практики подводной службы известно, что тренировки по включению в ИСЗ на лодках проводятся всего лишь один-два раза в году! Тренировка с каждым подводником сводится к показу правильности действий. Те, на кого возложена ответственность за качество проведения тренировок, берегут ресурс ИСЗ. На полигонах по БЖ, как хроническая болезнь, не имеется в наличии достаточного количества баллонов с воздухом для ИДА, количество ИСЗ мало и не хватает на весь экипаж ПЛ, запасных дыхательных фильтров и пусковых брикетов для ИП-46 ограниченно.

На лодке действия подводников на тренировках отрабатываются «условно», что вполне понятно – не создашь на «живой» ПЛ учебно-аварийной ситуации. Тренировки на ПЛ надо проводить в сложной обстановке: выключать освещение, действовать с фонарями или в полной темноте в комплектах ИСЗ и т.д. Положительным моментом в этом является то, что подводник тренируется в отсеке лодки, на которой служит.

Плохо, когда на полигонах учебных центров тренировки проводятся «условно», что бывает довольно часто. В таких случаях подводник получает минимальные зрительные знания, но не выносит из тренировок никакого умения и не преодолевает психологический барьер страха, необычности, неуверенности.  А преодоление психологического барьера страха и неуверенности в своих действиях  при фактической аварии на ПЛ  каждый подводник имеет шанс выжить в борьбе с пожаром или поступлением воды в прочный корпус, успешно бороться за судьбу всего экипажа и живучесть подводной лодки.

Случаи аварий и катастроф на подводном флоте подтверждают, что аварийность имеет более тяжелый характер, когда экипаж плохо знаком с особенностями ПЛ, менее сколочен, имеет малую плавательную практику именно на этом корабле.

К таким экипажам можно отнести вторые экипажи или доукомплектованные первые, но вдруг принявшие не свою ПЛ. Доукомплектование происходит в спешной обстановке; приходящий на лодку личный состав никто не проверяет на знания и умение, а влившиеся в экипаж не скоро осваиваются на новом месте. Второй экипаж в соединении после сдачи задач боевой подготовки и плавания на «подвернувшейся» лодке за спиной первого (формально второй экипаж принимает ПЛ и, вроде бы, самостоятельно плавает, хотя фактически первый экипаж второму «штурвал не отдает» и стоит за его спиной) зачисляется в 1-ю линию, но с высадкой на берег в течение длительного времени становится «аэродромной командой», неся на себе бремя хозяйственных забот соединения. Личный состав всех категорий «разбазаривается» по мере надобности по другим экипажам и командировкам.

Такие экипажи длительное время не видят «железа», как говорят на флоте, имеют значительный недокомплект и, конечно, только формально числятся перволинейными, а на самом деле являются командой несколоченной, несплаванной и неотработанной на момент приема ПЛ.

    И вот такому экипажу с приемом ПЛ ставиться задача выхода на БС. ПЛ после окончания береговой подготовки выходит на трех – семисуточный контрольный выход в море. Но с кораблем люди не освоились, слабо представляют особенности эксплуатации механизмов, не знают недостатков техники на боевых постах и в отсеках. Хорошо, если экипаж находил в себе силы справиться с поставленной задачей,  «удача не отвернулась» от него и плавание не заканчивалось трагически.

Подтверждением может служить комментарий вице-адмирала запаса Е.Д.Чернова из статьи В.Терешкина «К-429» послали на смерть»  (газета «Час Пик», 1996 г. №26): «Я познакомился с делом «К-429», работая в комиссии экспертов, определявшей  причину гибели военнослужащих  при авариях и катастрофах военной техники. Изучив документы расследования, мы убедились в том, что от нас, подводников, в то время были скрыты истинные причины этой катастрофы, виновники ее не названы , а к уголовной ответственности были привлечены их жертвы.

Совершенно очевидно, что гибель АПЛ и 16 членов экипажа стала результатом насилия и произвола, учиненного над командиром Суворовым и приданным ему экипажем со стороны прямых начальников. Это они, поправ нормы, регламенты и требования Устава, законов и методик военно-морской службы, заставили командира выйти в море на неисправном корабле с экипажем, почти на две трети состоявшем из неизвестных ему прикомандированных  на поход моряков. Причем действия эти не были вызваны никакими форс-мажорными обстоятельствами. Расследование установило, что ПЛ имела серьезные неисправности, при которых выход в море не возможен и не мог быть разрешен. Но тем не менее, она стояла в боевом дежурстве по ТОФ.

Суворов получил приказание принимать корабль, когда большая часть его экипажа уехала в отпуск. В этом случае решение прямых начальников «доукомплектовать» экипаж до полной  численности было абсолютно незаконным, т.к. являлось нарушением требования «Курса боевой подготовки подводных лодок ВМФ». Этот регламентирующий боевую подготовку ПЛ документ требует от командиров любых рангов при одновременной смене 30% и более экипажа выводить его в резерв, начинать боевую подготовку с нуля и вводить в состав боеготовых экипажей только после отработки и сдачи всех курсовых задач.

Так кто же проявил безответственное отношение к своему служебному долгу? Следствие на эти вопросы ответило четко – виноваты во всем именно начальники!»

Виновники – прямые начальники, «подставили» командира ПЛ за себя и «вышли из воды сухими».

Из истории аварийности на подводном флоте можно вспомнить, что «С-178» ТОФ затонула со вторым экипажем; ракетная ПЛ «К-129» погибла в Тихом океане со спешно доукомплектованным экипажем, подобно «К-429», о которой говорил вице-адмирал Е.Д.Чернов; «К-219» погибла в Атлантическом океане при аварии ракеты с экипажем с другой лодки, а «Комсомолец» - в Норвежском море со вторым экипажем.

Стоит ли продолжать список экипажей ПЛ, попавших в аварии и катастрофы? Цель – не оценка подготовленности экипажей к плаванию, а выявление возможных причин, приведших к авариям и катастрофам на подводном флоте.

 

***

 

Какие сны видят подводники в прочном корпусе в дальнем походе?

Не берусь гадать и выдумывать сны подводников. В плавании в беседах ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь рассказывал виденные сны, а тем более истолковывал их.

Сон подводника тяжел и беспокоен – полусон, полубред. Переход к бодрствованию – процесс вялый и томительный. А если сон обрывается каркающим ревуном или частыми назойливыми звонками сигнализации, подводник, как неразжавшаяся пружина, выпрыгивает из койки, проныривает отсечные переборочные люки и только на боевом посту просыпается.

Эмоции и переживания у подводника в прочном корпусе отступают на второй план. Они как бы оставляются на потом. Вот, когда придем в базу, тогда ... об этом подумаем. Мечтать никому не вредно.

Всякий мозг, психологически перегруженный, как мозг подводника в длительном походе, не откликается на сексуальные потребности организма. Эротические переживания случаются у подводников лишь во сне.

У военного моряка, подводника, все внешнее – морская служба, а внутреннее и единственное утешение семья. Мужчине свойственно заботиться и нести добровольную ответственность о семье, получая взамен нежность и ласку жены и детей. Семья традиционно противопоставляется «тяготам и лишениям воинской службы».

Ожидание возвращения мужа с моря – «печать» всех моряцких жен. «Жди меня и я вернусь, только очень жди...» «У счастья нет завтрашнего дня, нет и вчерашнего, оно не знает прошедшего и будущего, у него есть одно мгновение настоящего».

Не верьте ложным постулатам: «С любимым и в шалаше рай» и «Не в деньгах счастье». Материальное благополучие и наличие благоустроенного жилья у семьи флотского офицера – необходимость в его успешной службе. Простой социологический опрос (расчет) показал бы зависимость боеспособности армии и флота от благосостояния и «квартирообеспеченности» ее бойцов.

С жильем всегда и во всех северных ВМБ было тяжело. Квартиры,  предоставляемые на экипажи для младшего офицерского состава и мичманов, походили более на «цыганский табор» малого размера, когда в двухкомнатной квартире (с одной проходной комнатой) располагалось две, три (случалось – до пяти) семей (семья – муж и жена, или муж, жена и маленький ребенок).  Со временем, конечно, густонаселенность таких квартир «рассасывалась», но, как минимум, до года совместное существование семей продолжалось. В некоторых гарнизонах имелись служебные гостиницы, и семьи военнослужащих туда заселялись на весь срок нахождения мужа при исполнении служебных обязанностей. Номер в такой гостинице состоял из комнаты 6-8 метров и туалета, но это было лучше, чем ничего, хотя многие семьи флотских офицеров  «на своей шкуре испытали» многие трудности проживания при местоположении военного мужа в съемном жилье или какой-нибудь лачуге.

В 1960-х годах с перебазированием АПЛ, где я начинал службу лейтенантом, из Северодвинска (место постройки АПЛ) в одну из ВМБ на Кольском побережье, до полугода моя семья кочевала из квартиры в квартиру сослуживцев, на ночь для себя расстилая нехитрые постельные принадлежности на полу, а сына устраивая на составленных в ряд стульях, связанных веревкой, чтоб они не разъезжались.  

Позже, с изменением служебного положения, я всегда обеспечивался квартирой. Но каковы были условия существования в этих новостройках в полярные зимы? Зима длится девять месяцев, остальное время года – гнилое лето или осень с сильными ветрами и беспрерывным дождем. Электричество в гарнизоне частенько отключали, водяное отопление в домах смонтировано, но лучше бы стояли печи, т.к. большую часть года оно не работало, подача холодной воды в квартиры осуществлялось только на нижние этажи или в дома, которые стояли в низине, а не на сопках. Ходили на прорубь к озеру за водой и топили снег. Мылись по способности, хотя ванны в квартирах были, но без горячей воды (в домах ранней постройки ванны были оборудованы водяными колонками с дровяным подогревом – это было большим удобством). Поэтому баню в гарнизоне не строили. Офицеры, мичманы и матросы мылись на плавбазах, но не регулярно. Часто для личного состава устраивали помывку на АПЛ, стоящих у пирса. Командование гарнизона на бытовую гигиену не обращало никакого внимания. И все с этим смирились.

     В 1962 году ПЛАРБ, где я служил командиром штурманской БЧ, была перебазирована к новому месту – ВМБ Гаджиево. На БЧ выделили одну двухкомнатную квартиру – по жребию она выпала командиру группы, моему подчиненному. Но никто в БЧ не завидовал и не досадовал. Ожидали получение квартир в течение полугода. А вновь полученную квартиру (дом только что сдали в эксплуатацию, причем зимой) я, хозяин – командир группы и два мичмана - боцман и старшина команды штурманских электриков,  пошли приводить в порядок, чтоб создать кое-какой жилой вид. Нет слов, вспоминать и описывать эту квартиру после приема  в эксплуатацию дома от военных строителей. Но рады были и этому. Главная забота – создать в квартире условия для сохранения тепла. Вода еще не подавалась, отопления не было, электрические грелки – единственное спасение. Конопатили, забивали, закрывали – приводили жилье в божеский вид. Несколько раз бегали  к проруби с  единственным ведром, пока отмыли полы , что составляло заключительную фазу уборки.

Это надо было отметить. На ящик поставили бутылку «шила», нехитрую закуску да горбушку хлеба. Главное соблюсти ритуал – отметить преодоление трудностей... Но воды не было. Никому не хотелось снова бежать к проруби – к водопою. В обрезе (тазу) еще оставалась вода после помывки  палубы – не успели выплеснуть. Обрез наклонили, прислонив к стене, муть осела, вода просветлела и... разбавив спирт «по широте» (Кольское северное побережье тянется по 69 градусу широты), пустили единственную кружку по кругу, провозгласив тост «за удачу», а потом «за успех безнадежного дела».

 

 

***

 

«Служба службой, а дружба дружбой!»

 

Подмечено, что дружба между офицерами и мичманами не зависела от служебного положения. Привязанность определялась временем и интересами людей. Через некоторое время интересы людей изменялись, как и дружественные отношения и партнеры, но все оставались хорошими знакомыми. Часто это происходило с изменением места службы офицером или мичманом.

По иному складывалась дружба семьями – тут определяющим являлась дружба жен между собой. Сегодня  подруги «не разлей водой», завтра – непримиримые соперницы и даже враждующие стороны. Соседки по лестничной площадке – или неразлучные «товарки», или  «за глаза» терпеть друг друга не могут.

Женщина наделена противоречивым и загадочным характером: «У меня такой характер, ты со мною не шути!»

Недавно женившийся молодой мичман, сетуя на нелады  в устройстве семейной жизни в беседе с замполитом, говорил: «Жена оказалась не подарок! Много ест, долго спит... Что от нее толку!» Какой ему видится образ жены и боевой подруги?

«Ему представляется нахождение на берегу беспрерывным праздником. Он думает, что его заслужил. А у жены каждый день «полон рот хлопот» по дому и детей нянчит (может, работает?). Ее будни и его праздники не растворяются друг в друге», - так метко определил писатель В.Конецкий.

Каждый экипаж ПЛ – одна большая «родственная община». Не было случая, чтобы чья-то семья в трудную для нее минуту оказалась брошенной на произвол судьбы. Праздники – дни Октября, Новый год, День ВМФ – отмечались всем экипажем в складчину. Торжество длилось день, ночь и дольше, офицеры и мичмана подменяли друг друга на  дежурстве и вахте, чтобы каждый ухватил кусочек праздника.

И все же, простой, обыденный, рядовой выходной для моряка – отдых души и тела. Нет торжественных построений, маршировки, митингов и церемоний с речами  преданности любимой партии, правительству и лично... с обязательным «Ура!», что так ласкало слух начальства. 

Достаточно на долю каждого военнослужащего приходится строевых мероприятий и без праздников: строевые смотры, строевая подготовка и каждодневные переходы строем из казармы на пирс, на лодку, на береговой камбуз и обратно. Были времена, когда дробь барабана считалась необходимым атрибутом при каждом построении и движении экипажа строем. Надо признать, что строевая подготовка морякам необходима. Строй дисциплинирует экипаж и ни в коей мере не является чужеродным инструментом в морской службе. Движение строем сколачивает экипаж, а строевая подготовка дисциплинирует моряков и придает им молодцеватый вид. Но не надо переусердствовать в строевой подготовке,  важно, чтобы строевая подготовка «не застряла в печенке!»

Из забавных случаев при торжественных построениях вспоминается один.

Воскресение, холодное северное лето. Утром – построение экипажей ПЛ дивизии на строевой смотр под руководством командира дивизии РПКСН. Проведены уже все положенные церемонии  и смотр движется к окончанию. Экипажи выходят на исходную позицию для торжественного прохождения – в конец бетонированной полосы берега. Ветер, как всегда, куда не повернись, умудряется дуть в лицо. Началось прохождение строевым шагом. Моряки в строю с высоко задранными вверх подбородками, с подъемом ноги на 30 см. и  вытягиванием носка, с  равнением плеч  печатают строевой шаг мимо комдива, стоящего на деревянном помосте, обозначающем трибуну. Строи экипажей показывают молодцеватость и твердость характера моряков – североморцев.

В этот момент командир дивизии замечает, что  из-за угла КПП выглядывает командир лодки, опоздавший на столь неординарное мероприятие. Это был один из ветеранов подводной службы, которому  должность командира ПЛ стала пределом его желаний, однокашник командира дивизии, одновременно с ним начавший службу на подводных лодках. Но у каждого карьера сложилась по-разному. Командир дивизии снисходительно поманил к себе командира ПЛ и поставил рядом для смотра торжественного прохождения экипажей.

По несколько смятому лицу, несмелому взгляду и вяло поднятой руке к козырьку фуражки можно было понять, что командир ПЛ прошедшей ночью «перебрал», и организм его еще пребывал в томительно сомнительном состоянии алкогольного отравления.

Последний экипаж отбил твердый шаг мимо комдива. Командир дивизии явно удовлетворен. Смотр строевой выправки, вверенной ему дивизии, а на втором плане у пирсов – пришвартованные чернеющие гигантские корпуса подводных ракетоносцев, которые подтверждают боевую мощь соединения, переполнили его грудь сознанием собственного величия.

Он повернулся к стоящему рядом командиру ПЛ с простым вопросом: «Как картина?»

Командир ПЛ не уловил значимости момента  - мысли его тяжело плутали по распухшим извилинам головного мозга, и на вопрос командира дивизии последовал обывательский ответ, отражающий желание обезвоженного организма: «Водички испить бы газированной!»

Комдив не ожидал такого ответа и досадливо отвернулся. На экипажи, проходившие мимо него с песней, смотрел без прежнего удовольствия.

«Вот так всегда... не мог попасть в струю... с начальниками. Невезучий...», - думал командир дивизии про своего однокашника, стоящего рядом.

 

***

 

Стук в дверь каюты: «Товарищ командир! Разрешите сделать приборку в каюте?»

Вынужден оставить каюту. Совершу очередной обход лодки. Обстановка тому благоприятствует. Предупреждаю об этом старпома в ЦП. Вижу, в кильватер ко мне пристроился помощник с блокнотом и шариковой ручкой. Предусмотрительность старпома разумна. Мне не надо запоминать, а потом выкладывать замечания – помощник сразу их фиксирует и адресует к исполнению.

Обход начал с 1 отсека. В первом принимаю доклад вахтенного торпедиста. В отсеке все при деле. Старшина команды торпедистов осматривает свое хозяйство: три стеллажа торпед друг над другом, по три торпеды на каждом, побортно, всего 18 торпед – хранят суровое молчание. В четыре больших 533-мм торпедных аппарата загружены две торпеды с ядерным зарядом  и две противолодочные торпеды. Побортно, в глубине носовой части отсека, параллельно большим торпедным аппаратам виднеются малые торпедные аппараты с загруженными в них самоходными имитаторами подводной лодки, которые выстреливаются на ложные направления для отвлечения противолодочных сил и средств противника.  Все торпедные аппараты в готовности к боевому использованию.

Перехожу в 111 отсек, не задерживаясь во 11. Под паелами проходной палубы второго отсека расположена аккумуляторная батарея – резервный  электроисточник. За ней тщательно ухаживают электрики, и осуществляется контроль всех параметров АБ с записью в вахтенный журнал. Вспомогательные механизмы работают по штатному расписанию.

Заглядываю в рубку гидроакустиков. У них жарко от нагрева приборов, хотя раструбы вентиляторов дуют во всю мощь. На переборке висят майки, трусы, носки – устроили сушилку. Для увлажнения сухого горячего воздуха целесообразно вывесить влажную простыню (чистую), а стиранные нательное белье выделяет мыльный запах, что не очень приятно. Помощнику и так все ясно без моего критического взгляда. В его руке шариковая ручка ковыряет страницу блокнота. Вахтенные гидроакустики заняты и не спешат с уборкой развешанного белья, но чувствуют их затылки, что начальник РТС доставит им огорчение.

В рубке радистов приходится выговаривать старшине команды за беспорядок и неряшливость: инструмент, которым пользовались, где попало, брошен; документы, папки, схемы навалены на приборы, а полки, предназначенные для них, пусты.

Переходим с помощником в ракетный отсек.  Вахтенный истово жмет тумблер громкоговорящей связи: «Центральный! В 1V отсек прибыл командир». Потом неторопливо, четко с расстановкой, как учили, докладывает: «Товарищ командир! В четвертом отсеке по готовности №2 подводная во второй смене вахтенные старшина 2 статьи... и старший матрос... Идет большая приборка. На вахте замечаний нет» Оповещение в ЦП о моем прибытии в отсек, и подобные доклады вахтенных будут повторяться в каждом отсеке.

Задаю вахтенному ракетного отсека несколько вопросов по микроклимату в шахтах с ракетами. Спускаемся с проходной  на приборную палубу. Второй вахтенный – старший матрос нас не видит, а мы его видим в просвет между шахтой и приборами. Он закинул ноги выше головы на конторку с вахтенным журналом и интенсивно шевелит пальцами ступней. Проветривает!

«Почему оба босые? Носки есть? Помощник, разберитесь, это по вашей части вещевое снабжение! Когда выдавали носки и тапочки? Тапочки у вахтенных стоптаны, с обрезанными задниками...»

«Товарищ командир! Тапочки новые перед походом выдавали, попрятали они, держат про запас до базы».

«Для этого у них есть командир БЧ и старшина команды. Я думаю, что не надо мне вас и старпома учить. И про носки напомните. Ношение носков – гигиена и дисциплина. Они находятся не на кухне у себя дома».

В V отсеке – та же «босая» картина. В V1 и V11 – чистота идеальная. Проходной коридор реакторного отсека блестит драенными паелами, лампы отражаются в них, как в зеркалах. Прохладно, монотонно гудят вентиляторы.

Проходим в V111 отсек – энергетический. Из трюма доносятся громкие голоса и смех. Спускаемся в трюм и останавливаемся на трапе. Вахтенный не сумел опередить нас, выглядывает из-за моего плеча. Под импровизированным душем скачут два голых тела, шлепают друг друга и хохочут. Вода не теплая, забортная. В трюме накопилось воды. Еще несколько секунд, и я прекращаю веселое купание. Вызываю в отсек командира турбинной группы. Сникшие, посиневшие после океанского душа «моржи» предстали перед «грозным взором» своего непосредственного начальника.

В 1Х отсеке жарко – камбуз варит и парит. Со всех отсеков в трюм в дуковских мешках сносят мусор и отходы.

«Помощник, запишите.  Боевые листки устарели. Висит обшарпанный лозунг. Устарел тоже. Инструкции возле курилки подводники истерли своими спинами. В курилке устроить санитарный день и узаконить его еженедельно.  Трап в трюм девятого отсека остался после приборки грязным и сальным, выдраить железной щеткой. Рабочий по камбузу должен иметь специальную одежду, а не мусолить свою робу. Много замечаний по вашей части!»

Заглядываю в амбулаторию. Военврач, подперев щеки ладонями и оперевшись локтями в колени, сидит  на койке, закрыв глаза, и слушает с магнитофона песни Высоцкого. «Пора бы пройтись по отсекам, посмотреть, как сделана приборка», - отрываю я доктора от песен.

Последний, Х отсек невозмутим своей строгостью. Механизмы и весь отсек ухожен – чувствуется рука хозяина. Вымпел «Лучший отсек» висит над переборочным люком. Десятый снова потянет на приз по чистоте и порядку.

Обход ПЛ закончил. Пора сменить на командирской вахте старпома. Пусть заберет доктора, помощника и проверит качество сделанной большой приборки по отсекам.

Кают-компания офицерского состава – не только помещение для приема пищи, но и для отдыха, собраний, занятий и других мероприятий, т.к. по габаритам является вторым по величине помещением после кают-компании личного состава в условиях подводной стесненности.

«Козел» (домино) и азиатская интеллектуальная игра «шеш-беш» собирают энтузиастов, и партии проходят при жарких спорах соперников и зрителей.

Питание на лодке разнообразно и не вызывает чьих-либо нареканий. Но когда по моему заказу готовят гороховый суп или кашу, то они не вызывают восторга у подчиненных, которые не понимают, а я разъясняю, что горох стимулирует работу мозга.  Тогда я напоминаю лозунг: «Только культурный человек ест сознательно». Некоторые офицеры, отцы семейств, норму шоколада, красной икры и других деликатесов не берут, а имеют договор с интендантом – получить все в конце похода для угощения семьи. Я этому не препятствую, а свой шоколад складываю в холодильник в каюте.

Личный состав срочной службы и некоторые мичмана красную икру не едят – брезгуют, и приходиться ее заменять им на семгу или селедку.

Сухое вино пьют все и про запас не сохраняют – этого добра на берегу в магазине навалом при явном дефиците съестных припасов.

Несмотря, на обилие алкогольной продукции в магазине, военные моряки употребляют  «шило» - спирт, выдаваемый на кораблях на технические нужды. Каждый получатель спирта выкраивает толику для употребления внутрь. Человеческий «механизм» тоже требует чистки, но в умеренных нормах и не во вред подводной службе.

В плавании мы не спускались к экватору и не пересекали его, но факт пребывания в Атлантике привел нас к необходимости отметить праздник Нептуна.

Мы, командование ПЛ, не должны были спускать на самотек в экипаже «крещение» молодежи, ранее не бывавшее в дальнем плавании. Ритуал «крещения» требовал выпить залпом стакан атлантического рассола. Слабые животы при этом расстраивались, и помощь доктора была необходима.

Праздник Нептуна организовали и провели «на высоком идейно-воспитательном уровне». Белобородый Нептун с трезубцем и в водорослях из мочалки, покрашенной в зеленый цвет, возник из боевой рубки, сойдя в ЦП, как-будто вышел из вод морских, вручил мне – командиру РПКСН, посетившего его владения с экипажем на подводной лодке, грамоту на право прохода Атлантического океана. Экзотические фигуры – черти, дельфины, русалки сопровождали морского царя, а он опрыскивал членов экипажа, всех без разбора, атлантической водой из обреза малярной кистью. Обрез поддерживал разрисованный пират с кривым ножом за поясом, вырезанным из картона. Каждому члену экипажа вручалась грамота о проходе Атлантического океана (в грамоте указывалась: широта, долгота, курс, скорость, глубина погружения ПЛ) и зачисление в подданные морского царя. Шутки, смех и веселое представление из ряженных сопровождали Нептуна при проходе по отсекам. Нептуну вручались дары и выкуп, он награждался подарками. Свита Нептуна была рада потешиться над замешательством старшего помощника и интенданта с требованием проверки «контрабандного» груза. Нептун требовал выкуп с СПК и интенданта (чего-нибудь вкусненького) за производство их в подданные царя морских вод и глубин.

К празднику Нептуна подготовили юмористическую газету, вывесили стенгазету и боевые листки, провели викторину, смотрели кинофильмы. Праздник завершился обедом и отдыхом смен, не стоящих на вахте.

 

 

***

 

Пребывание в Атлантике закончилось. Глубина погружения -200 м. Под килем – 3,5 км. Иногда проходим над впадинами в 6 и более км. 12 –балльный шторм продолжает свирепствовать. При всплытии на сеанс связи с глубины 120 м. лодку начинает раскачивать все больше и больше. Бортовая и килевая качка одновременно ставит отсеки, механизмы и приборы в них «на дыбы». Они стремятся сорваться с места, а люди не удержавшись, зависают, уцепившись за поручни и крепления на переборках. Принимаем балласт в цистерну, утяжеляем лодку, но и тогда гигантские волны океана стремятся ее выкинуть на поверхность. А чуть прозеваешь с удержанием лодки на перископной глубине рулями, ходом и манипуляцией (откачкой и приемом) балласта, как она стремительно по рубку выскакивает на поверхность океана или уходит на глубину.

Такая дурная погода для нас хороша. В шторм увеличивается скрытность. Противолодочные самолеты не полетят, а надводные корабли на поиск не выйдут. Остается одна угроза – противолодочные ПЛ противника.

Ложимся на курс в Норвежское море. Пересечем его с юга на север и войдем в Гренландское, затем в Баренцево море.

На маршруте возвращения нельзя создавать обстановку самоуспокоенности. С прежним напряжением ведем боевую и политическую подготовку. Идет сдача ленинского зачета, проводим экзамены на классность. Не позволяем расслабиться людям. Напоминаем о бдительности при несении вахты. Это основная забота вахтенных начальников.

Из печального опыта аварийности на подводном флоте сделан вывод, что подавляющее большинство аварий и катастроф произошло с ПЛ на этапе возвращения в базу после длительного похода. Усталость работающей техники и психологическая расслабленность подводников совмещается в предпосылке для создания чрезвычайной ситуации.

Трудности плавания еще не остались за кормой. Хотя я не помню времени на службе: в плавании и на берегу, когда трудностей не было.

Один начпо выражался так: «Если нет трудностей или они истощились, то трудности мы должны создать сами, чтоб упорно их преодолевать». Великий пролетарский писатель Максим Горький нас наставлял: «    человека создает его сопротивление окружающей среде».

По мере движения военнослужащего по служебной лестнице и перехода из одного качества в другое в военной карьере меняется его поведение, отношение к окружающим сослуживцам, происходит переоценка своих сил и возможностей – обычно не в лучшую сторону. Французский историк, писатель, критик Х1Х века И.Тэн говорил: «Всякое изменение в положении людей ведет к изменению в их психике».

Оценка начальника – не в его служебной характеристики и не в заслугах, которые позволяют ему всходить по служебной лестнице, занимая более высокие посты, а в суждении подчиненных и людей его окружающих. «Мы говорим или читаем нотацию своим подчиненным, но, слава богу, не знаем, что они думают о нас в это время».

Так уж решили обстоятельства, что чем крупнее начальник, тем более он оторван от реальности и людей, стоящих в толпе. Он забывает, что сам вышел из толпы, где «много голов, но мало мозгов». И нередко выдвинуться из толпы в руководящие фигуры позволяет не ум, не твердость убеждений и т.д. – положительные качества, а протекционизм, родственные узы, знакомство, авантюризм и случай.

Повидал я на службе выскочек. Их оружие – лицемерие. Нет знаний и опыта на службе на ПЛ, но в почете на берегу у начальника. Такие подчиненные занимаются по велению начальника в военных гарнизонах строительством детских городков, матросских кафе, спортивных площадок, свинарников и начальственных зон отдыха.

Такие люди через некоторое время уезжали на учебу в Академию, повышались по службе, потом командовали кораблями, соединениями без умения и практики. В дальнейшем они вырастали в начальников с неограниченной властью (так им казалось), вне всякого контроля, с привычным чувством непогрешимости и превосходства над окружающими, вседозволенности в действиях, переоценки собственных способностей и возможностей.

По службе пришлось столкнуться с командующим объединением. Неограниченная власть в гарнизоне вконец испортила человека и сделала из него посмешище – в утеху подчиненных и жителей городка. Но для него это было тайной за семью печатями, в глаза никто не посмел ему сказать, как он выглядит со стороны в своем поведении. Он вершил судьбу людей  по своему капризу, существовал в окружении людей, которые не хотели портить с ним отношение.

Насмотревшись по телевизору ритуалов встреч и проводов государственных деятелей с почетными караулами и оркестрами, он в своем гарнизоне учредил подобное. При  выезде его из гарнизона по личной надобности (например, на рыбалку) и при возвращении его в гарнизон, около его дома выстраивался кортеж из офицеров управления, выражающих восторг его персоне. Это ему льстило, это ему нравилось, но было смешно (при взгляде со стороны).

Командирам лодок, уходящих в ремонт на заводы, размашистым почерком составлял списки доставки на объединение различных материалов. Списки начинались с заглавия «Оброк». Командир ПЛ всеми правдами и неправдами – где за «шило» выменивал, где вульгарно изымал у государства по договоренности с администрацией завода за уступки в ремонте (в будущем – преднамеренная аварийность), означенные материалы: доски, бревна, краски, трубы, цемент и т.д., и все это вывозил на лодке, выходя из ремонта. Такая участь постигала и командиров вновь строящихся ПЛ. Никто не осмеливался уклониться от «оброка» заказчика.

Формой устрашения, принуждения, насилия над личностью существовали партийные органы.

Начиная с «принципиальной критики» на партийных собраниях, активах, индивидуальной проработки в рабочем порядке и кончая вызовом на парткомиссию «самые преданные и достойные» партийцы «пожирали» людей.

Подобно средневековой инквизиции партийные руководители выхолащивали души, омертвляли сердца, штамповали послушное большинство под лозунгом преданности марксизму-ленинизму. Сами же были людьми, которые не следовали своим лозунгам, а  не чуждались удовольствиям, наслаждениям, обогащению, поглощая вкусную еду и крепкое питье. Все делалось ими «с горячим сердцем» и верой «в светлое будущее человечества» ухватистыми и потными ладонями размашистых рук.

Даже одаренные люди нуждались в благоприятном стечении обстоятельств, чтобы проявить свои способности. Но это было очень редкое явление.

Заурядное большинство с печатью преданности партии воспитывалось в покорности. Тот, кто проявлял свободу мышления и самостоятельность, незамедлительно приводился к общему знаменателю ординарности. Партийные органы воспитывали людей с чувством меры: любой человек должен знать черту своей судьбы, через которую ему переступить нельзя. Только партия направляла и следила – каким путем идут рядовые партийцы. Не надо ностальгических воплей об утраченных оковах. Плакать о прошлом может только тот, кого оторвали от кормушки.

Первейшим достоинством нашего времени надо считать освобождение личности человека, нашего бытия от гнета государственного партийно-административного режима КПСС, которая вела нас «к сияющим высотам коммунизма под знаменем всепобеждающего марксистско-ленинского учения», но привела в тупик социальных, национальных, экономических, военных, общественных, религиозных и идейных проблем, которые решать нам предстоит еще долгое время.

***

 

Сегодня пополудни всплывем. Прошли Баренцево море и подходим к Кольскому заливу. На лодке оживление. В последнюю неделю мероприятия по боевой подготовке и партийно-воспитательной работе пошли на спад. Личный состав вылизывает отсеки, трюма, матчасть. Старший помощник и помощник пропадают в отсеках, залезают туда, где не ступала нога матроса. Командиры БЧ и служб подбивают отчетные документы и эксплуатационные журналы. Мной окончательно проверен рукописный экземпляр «Журнала боевых действий» за поход, и секретчик интенсивно печатает его. Интендант рассчитался по всем продуктам с личным составом и подсчитывает остатки.  

Последние минуты плавания перед всплытием тянутся особенно томительно. Я, старпом, боцман, рулевой-сигнальщик переоделись в теплую одежду. Канадки и шапки лежат в ЦП. В готовности стоит флагшток с Военно-морским флагом. Готовятся к выходу наверх швартовные команды. В апреле на север должна потихоньку подкрадывается весна. Но неизвестно, какая погода нас ожидает при всплытии. Настоящая весна на север приходит в начале июня, когда можно снять шинель и заменить  на плащ-пальто.  

«Боевая тревога!» Кажется, что ревун ревет громче обычного. Лодка отворачивает от курса вправо, влево, акустики прослушивают горизонт. В районе всплытия, напротив полуострова Рыбачий, как всегда, толпятся рыбаки. 

  Готовятся к подъему выдвижные устройства, в первую очередь перископ, радиолокационная антенна и антенна для радистов – для передачи РДО о всплытии. РЛС на прогреве. Если плохая видимость, то радиолокационное обследование водной поверхности – единственная возможность обнаружить надводные цели, разойтись с ними и определить место ПЛ по береговым ориентирам.

«Товарищ командир! В режиме ШП горизонт чист!» - доклад акустиков.

«Обследовать горизонт прямо по курсу в режиме гидролокатора на шкале 3 км».  Подстрахуемся – мне не нужны неожиданности. А могут стоять рыбаки без хода.

«Обследован горизонт гидролокатором прямо по курсу на шкале 3 км. Горизонт чист».

Поднимаюсь в боевую рубку. За мной старпом, на шее у него висит бинокль. Рядом жмутся (в боевой рубке  мало места) рулевой-сигнальщик и электрик с прожектором, мегафоном и флагом. Трюмный держит кувалду для отдраивания верхнего рубочного люка. Мы все готовы первым десантом выскочить на мостик.

«По местам стоять, к всплытию! Боцман, всплывать на глубину 11 метров».

«Всплываем на перископную глубину. Слушать в отсеках!»

Тишина! Глубина 40, 30, 20 м. Поднимаю перископ. Перед зрачком струятся светлые воздушные пузырьки, и вот он на поверхности моря. «Визуально горизонт чист. Безоблачно, солнце, море 1-2 балла».

Такая погода на Баренцевом море и Кольском побережье бывает только в апреле. Солнце круглосуточно над горизонтом, ночь  не отличишь от дня  – светло, море тихое, а берега искрятся и режут глаза снежной белизной.

«Боцман, всплывай! Продуть среднюю. Поднять выдвижные: РЛС, ВАН».

Черный блестящий корпус ракетоносца выныривает с глубины.

«Товарищ командир! Продута средняя, глубина – 3 метра. Подняты выдвижные. Пущена воздуходувка на продувание главного балласта».

Легко отдраиваю верхний рубочный люк – кувалда не потребовалась. Воздух, пропитанный морской водой и острым запахом водорослей, ударяет в грудь. Невольно глубоко вдыхаю свежий прохладный воздух, голова кружится, но я  выскакиваю на мостик. За мной все остальные. Каждый вооружает свое хозяйство: рулевой-сигнальщик устанавливает флагшток с Военно-морским флагом, электрик подключает к герметичному разъему прожектор, старпом проверяет громкоговорящую связь «мостик – ЦП».

«Готово радио о всплытии к передаче», - докладывают радисты, когда радиоантенна обсохла и изоляция в норме. «Передать радио о всплытии», - старпом репетует мою команду радистам.

Штурман вскрывает герметичную тумбу с репитером, устанавливает пеленгатор. Радуется, что в тумбе воды нет – значит, весь поход она была герметична, и репитер гирокомпаса готов к работе.

Продут главный балласт. На РДО получена квитанция.

Средним ходом следуем в Кольский залив. Надо прийти в базу не раньше и не позже, а в назначенное время.

Поочередно личный состав поднимается на мостик, и через некоторое время он оказывается забитым до отказа свободными от вахты, дышащими и курящими. Из-под мостика дым валит как из трубы парохода. Военврач гонит с мостика вылезших без ватника. Вмешивается старпом, удаляет с мостика покуривших и легко одетых.

С подходом к Кольскому заливу у поста НиС на о. Торос запросили разрешение на вход в базу. Отмигал прожектор с поста НиС.

«Записать в вахтенный журнал: получено «добро» на вход в базу».

На подходе к боновым воротам нас встречают буксиры. На одном из них – заместитель командира дивизии, поздравляет с благополучным прибытием.

Подходим к пирсу. Буксиры поджимают корпус ПЛ. Подаем швартовые концы на пирс. Подали сходню. На пирсе встречает командир дивизии. Смирно! Докладываю командиру дивизии о выполнении боевой задачи, о замечаниях. Вольно!

С этого момента начинаются береговые «отчетные» будни. Слава богу, нам не приготовили никаких сюрпризов: не спланировали выходы в море на учения или обеспечение.

Старпом на ракетной палубе построил экипаж (свободных от вахты). Командир дивизии поздравил личный состав ПЛ с успешным выполнением задачи БС. Поставил новую задачу: подготовить лодку к передаче второму экипажу, составить ремонтные ведомости и отправиться в отпуск. Это очень хорошие вести. Как говорят на флоте, если не наказывают, то это уже поощрение. Поэтому, и в мыслях ни у кого не было, ожидать каких-то поощрений или наград.

К 1 мая по разнарядке на дивизию поступили награды. Один орден выделили и на нашу лодку – командование дивизии представило к нему командира ПЛ. Вручали ордена на торжественном собрании в ДОФе. В ответном слове я выразил благодарность партии и правительству, заверил в преданности Родине!

«Почему вы не поблагодарили лично Леонида Ильича Брежнева за награждение высоким орденом?» - после собрания подлетел ко мне один из партийных организаторов наградного мероприятия.

Я, право, остолбенел. В течение двух-трех секунд тупо удивлялся его вопросу и вообще – откуда вопроситель взялся и кто он такой? Пауза прошла, я нашелся. К его изумлению, я выдал добавление к своей благодарственной речи прямо ему в лицо: «Я специально не стал этого делать, чтобы предоставить вам и вашим сообщникам возможность и удовольствие... поблагодарить лично Леонида Ильича Брежнева за отеческую заботу... А то, как же вы будете жить без этого...»

В начале мая подстатилась очередь на покупку «Жигуленка». Права на вождение автомобиля у меня были, поэтому началась пора освоения новой автомашины.

Потом в конце мая начался отпуск.  После отпуска снова подводная служба: приняли подводную лодку от второго экипажа, начались выходы в море на учения и ракетные стрельбы. В октябре сдал дела старпому. Со дня на день ждали приказа о назначении его командиром РПКСН. Мне предстояла годичная учеба на курсах при Военно-морской академии.

В конце октября выпал мокрый снег, но еще не лег на землю твердым покровом. «Жигуленок» месил снежную кашу на дороге до Кандалакши, потом по сухому шоссе понес меня, жену, сына и кота Фому в Ленинград.

После учебы в академии я был назначен начальником штаба на бригаду АПЛ на Яграх в г. Северодвинске, т.е. продолжил службу на севере.

Фраза-предостережение «Помни войну!» адмирала Русского флота С.О.Макарова, определяла смысл моей подводной службы.

Помни войну, читатель!

Помни павших в войну моряков, помни подводников, погибших в мирные дни «холодной войны»!

Во здравие всех моряков, несущих службу во имя предостережения «Помни войну!»

1998 г.

 

Жуков Б.П.    8-951-648-02-79 ;   zhbp73@yandex.ru.